2012-07-27 | Автор egorich
Котловое довольствие
Котловое довольствие! Это значит, — быть довольным котлом.
Заканчивая предыдущую статью «производственная практика часть первая, я Вам обещал написать продолжение повествования о моей первой производственной практике!…Как видите, я своё обещание выполнил. Читайте продолжение в статье «Производственная практика . Часть вторая«
Я, тоже, глядя на Петра присел на крылечко.
Передо мной, в отличие от моего наставника, не стоял вопрос масштаба:«А Хера ли?» и я задумался о делах более прозаичных и будничных.
Нестерпимо хотелось кушать и, столь же, нестерпимо, щипало седалищную часть моего организма.
От нечего делать, я стал выстраивать причинно-следственную связь данных явлений, в результате чего было установлено:
— кушать я хочу по той причине, что последний раз мы принимали пищу в семь часов утра в столовой нашего училища, сейчас стрелки часов указывали на 15, 30;
— зад у меня щиплет от того, что ехал я на Петровой брандохлыстине, сидя на мокром от электролита, аккумуляторе.
Порадовавшись за свою способность к дедуктивному образу мышления, я стал просчитывать варианты решения возникших проблем..
Для утоления чувства голода, нужно что либо съестное, немедленно, употребить внутрь.
Методом наружного пальпирования седалищно – ягодичной части моего организма, мною же установлен факт на лицо (в моем случае факт приходился, несколько не на лицо, а на.… ну сами понимаете…) разрушения текстильной ткани моих штанов, ранее подвергшихся воздействию едкого вещества в виде электролита.
Трусов это тоже касалось.
Методы устранения проблемы: Смена штанов и трусов за счет имевшегося в моем рюкзаке, спецовочного комплекта.
Издержки: Невозможность посещения танцплощадки (в спецовке не пустят)
Так и сидели мы с Петром по разные стороны крылечка, аки кентавры у райских ворот, каждый думая о своем.
Я думал о харче насущном и безвозвратно утраченных портках.
Петро, в уме прикидывал, в первый вечер курсанты-практиканты, понаведут в общежитие девок, али обвыкнутся денёк- другой?
Наши раздумья были прерваны шумом мотора, сопровождаемым сопрано коробки передач, подкатившего к воротам ГАЗ-51 с практикантами.
Из кабины, с важным видом, как будто выходит не из грузовичка, а по крайней мере, из сталинского ЗиС-110, материализовался во плоти и плащике Болонья, наш мастер производственного обучения (мысленно, я ему уже присвоил кличку :- Бекас за его непомерно длинный, тонкий и острый носик).
Бекас, после визита к директору совхоза, стал еще важнее и значимей. Мне, как старосте, надлежало уже продумать вопрос протокольного открывания-закрывания перед бекасом дверок автомобиля и остальных дверей (калиток, ворот, люков, форточек, дыр в заборах), как таковых.
Бекас, с надутостью пропанового баллона, распорядился всем построиться в шерегу по одному, а сам гордо прошествовал с уже приросшей к подмышке папочкой (каковую, в случае необходимости, можно будет отделить от подмышки Бекаса, только операбельным путём) к крылечку общежития и приступил к восхождению на крыльцо.
На второй ступен триумфального восхождения, перед Бекасом
возникло препятствие в виде монументального Петькиного кирзача, рядом с которым ботфорт Петра –I, казался безобидным детским сапожком, разве что, без яблочка на голенище.
«Хера ли? Куды прешь, Бекас?!» — пробубнил Петро
(надо же, какая синхронность мышления у нас с Петькой! Ведь я не озвучивал ему свой проект кликухи мастеру производственного обучения. Он ведь, тоже, признал в нём Бекаса).
«Что Вы себе такое здесь позволяете, кто Вы вообще такой!? Я буду вынужден…!».- взвился дискантом Бекас.
Петро, не дослушав, что будет вынужден, Бекас, пророкотал: «хто-хто! Хрен в кожаном пальте! Петром меня в миру кличут.
Щас комендантша придет, примешь по описи объехт, и властвуй себе в сласть, вижу, по ндраву тебе это дело, эко надумшись то, што твой индюк !».
Губки Бекаса обиженно задрожали, казалось, что он вот-вот готов поддать рёву по поводу дважды, в течении пяти минут, подорванного авторитета, и он даже набрал полные трахеи воздуха для вступительной партии ревака, но пересилив себя, отошел на безопасное от обидчика расстояние и заявил : « А Вам бы, Пётр Иннокентьевич, политесу поучиться!».
« Вам надо, вы и учитеся свому политесу, а нам он и вовсе, — без интересу!
Хлебушек, он и без политесу произрастает в изобилии при соблюдении агрономических сроков» — парировал Петька.
« Мы можем и назад уехать». — выдал Бекас элемент советской угрозы.
« Ты – то, хошь щас, катись в свой зад, а пацанов оставь мне.
Имям надо учиться с земелькой да хлебушком работать, а ты, я вижу, до нашего хозяйства, человек случайный и костью хлипок, тебе бы смычком по струнам елозить, а здеся ум нужон, а у тебя, акромя папочки да пустопорожней важности, пока за душою ничего и нету». - отрезал Петро.
Бекас: -«У меня, между прочим, второй разряд по…».
Но не суждено было нам узнать по какому такому направлению физической культуры и спорта, у Бекаса, наличествует второй разряд, поскольку Петро, не дослушав его, посоветовал ему вставить свой разряд в то самое « между прочим» или куда ему самому будет сподручнее и поднялся с крылечка, мол, вон и комендантша идет!
Мы все дружно повернули головы в сторону калитки, откуда по тротуару шла женщина в возрасте за 50, комплекцией, пожалуй, покрупнее Петра, если рядом поставить ( у них по росту и весу, что ли, сотрудников набирают???)..
Такой женщине, коня на скаку остановить, только для разминки мышц, она и тройку остановит без труда, будь в том надобность!
Здравствуйте, мальчишки, приветливо улыбаясь, поздоровалась комендантша.
Меня на селе тетей Шурой зовут, зовите и вы меня так, представилась она.
А со всеми вами, я познакомлюсь по ходу дела.
С этими словами, тетя Шура пошла с нашим Бекасом и Петром, передавать Бекасу помещение общежития.
Мы же, за год учебы в училище, приученные к распорядку и к тому, что за нас кто-то думает, недоумевали снедаемые вопросом:- а кормить нас, вообще то, будут?
Словно услышав наши мысли, на крылечко вышла наша рабочая группа, руководство которой, судя по всему, взяла на себя тётя Шура.
Тётя Шура, вкратце, обрисовала ситуацию на текущее время:
— общежитие готово, можно вселяться;
— работы в поле, — непочатый край, хоть сейчас приступай;
— со столовой вышла незадача. Установку оборудования закончат только завтра к вечеру. Сутки с лишним, вам необходимо, где-то питаться. Ваш руководитель, она посмотрела на Бекаса, предлагает вариант вашего возврата в училище на двое суток. А потом, обратно сюда.
При этих её словах, Бекас, часто и радостно закивал, подтверждая своё предложение.
«А хера ему!» — вновь нарушил политес доселе молчавший, Петро.
«Уедут они взад, в свою бурсу, а у меня конбайны штурвальными не уконплектованные, а зябь поднимать кто будет, он что ли, в своих пижонских штанах!?» — бушевал Петро.
«Да он, как только подъехал к конторе, готов был оглобли взад повернуть!
Кто, этому пижону 15 пацанов доверил!?».
При этих его словах, Бекас выгнул грудку колесом, как бы, приглашая Петьку на «Вы»!
Мы, забыв про голод, с интересом наблюдали за перепалкой бригадира, у которого «конбайны» не «уконплектованные» штурвальными и мастера производственного обучения, не чаявшего удрать из совхоза под любым предлогом.
«Вы не обеспечили нормальных условий для проживания и питания практикантов и мы вынуждены вернуться в училище! Я отвечаю за людей!»-
Гнул своё Бекас.
«Мужики, не надо ссориться!» -вмешалась в перепалку тётя Шура.
«Вон у меня девочки-практикантки ветврачи и агрономы, три дня сами готовят. Получили под ведомость котловое довольствие и готовят».- привела, в качестве примера, довод тётя Шура.
Эта фраза тёти Шуры, в корне предрешила исход производственной дискуссии.
В стою курсантов возникло оживление.
В адрес тети Шуры посыпался град вопросов уточняющего характера:
— а где общежитие агрономш и ветврачих?;
— а сколько всего девушек-практиканток?;
— а надолго они приехали на практику?;
— а какого они возраста?;
— а они не замужние?;
— а они хорошо готовят?
Тётя Шура улыбаясь, не успевала отвечать на град вопросов.
Петро взвыл: «Шурка! Ну нахрена ты им сказала про практиканток, принес их хрен на мою голову в совхоз! Токо глазками и стреляют в мужиков! То-то я смотрю, трактористы на пашню штаны глажены поверх сапог напяливать стали….
А один конбайнер, так и пововсе, поверх комбинезона галстук нацепил, а бабе своей наплел, что его в газету снимать корреспонденты прикатили! (больно он нужон имям в газете со свой конопатой мордой) . Куды токо бабы ихние смотрют? Я так и знал, что понаведут девок оне в обчежитию и хрен их калачам, выманишь в поле! Или сами по девкам поразбредутся! Вот чо мне теперь делать?»
И тут Бекас, желая взять реванш за дважды, в течении пяти минут, подорванный авторитет, сразил Петра наповал, своей репликой: «Кастратов, скопцов и евнухов, в училище не держим принципиально! На следующую, тогда уже, посевную кампанию, заявку на практикантов делайте в монастыри…!».
Петька, аж дар речи потерял от такой наглости Бекаса! Отдышавшись и обретя способность говорить, Петро, уже спокойнее, пробубнил: «Ну тебя же, как то держат в училище. Проглядели, штоли? У тебя там и причандалы то цеплять не к чему. Два мосла и ложка крови.. Рази, тока што, на особые лямочки подвесить?».
Бекасу, как будто скипидарчику плеснули на одно место,
Джин из бутылки взвинчивался степеннее, чем взвинтился Бекас! Бекаса понесло:
«Я, Вы, ты, он, они, она, оне! Да как вы смеете? Я буду сигнализировать! Вы- Монумент!
У вас зачаточный уровень воспитания! Да у меня смотрите!».
Бекас, жестикулируя руками, выронил и растоптал свою папочку, которая оказалась пустой, как шаманский бубен, если не считать выпавшего одного-единственного вдвое сложенного листочка бумаги, разлинованного в косую линейку.
Он мятежный, рвал в разные стороны полы своего плащика, исполненный праведным гневом и снедаемый желанием, доказать Петьке, а заодно и нам, а там, глядишь, и всей Мировой общественности,- целостность и комплектность своих мужских принадлежностей, но мудрая тётя Шура, в очередной раз, взяла инициативу в свои руки и, тем самым, пресекла едва не начавшийся сеанс мужского стриптиза с элементами эксгибиционизма.
Тётя, Шура, как детей, взяла за руки набычившегося Петра и надувшегося как мышь на крупу, Бекаса и казала: «О чем мы спорим?
Директор дал предварительное согласие на отпуск ребятам котлового довольствия и теперь все зависит от согласия самих ребят!».
И, уже, обращаясь к нам; «Вы же умеете картошку чистить?».
В ответ, в разнобой, посыпались утвердительные ответы, из которых явствовало, что перед тетей Шурой стоят не только без году неделя, трактористы и комбайнеры, но и непревзойденные мастера сибирской кулинарии!
Петька бухтел себе: «Ага! Как же, держи карман ширше, оне тебе наварют!
Котловое удовольствие девкам прошишикают (за совхозный харч то, люба-кажна девка согласится дать, даром что агрономша али еще кака веритиринарша) , а сами будут тырить огурцы с совхозных грядок. Токо и делов, што дристать по кустам шастать будут, лишь бы не работать, а у меня конбайны штурвальными не уконплектованные!».
Одним словом, было принято решение, пока наш ГАЗ-51 не укатил в училище, ехать на склад и получать так называемое, «котловое довольствие».
Бекас, прихватив с собою пару курсантов, покатил за продуктами и кухонной утварью.
Меня, по причине окончательно расползшихся в самом пикантном месте, штанов, решено было, за пределы периметра общежития, не выпускать до устранения «неисправности гандероба» (выражение Петьки-бригадира).
К устранению «неисправностей гандероба», я приступил незамедлительно.
Достав из своего рюкзака, спецовочный комбинезон, я стал примерять его на себя.
Доставшийся мне комбинезон, по размеру был ориентирован на русского витязя или, как вариант,- на былинного чудо-богатыря!
Утонул я в нем, аки в пучине морской. Боковые карманы приходились мне на уровень плеч, а созерцать мир возможно было только через ширинку, при условии, что руки будут продеты через вырезы для карманов.
Такой вариант, меня мало устраивал ввиду низкого уровня привлекательности.
Тётя Шура, с смехом наблюдавшая мои примерочные терзания, подошла ко мне, отмерила на сколько нужно укоротить штанины комбинезона , отметила эти места булавками, оказавшимися при ней, и пошла в свою кладовочку за ножницами и нитками с иголкой.
Я повесил комбинезон на заборчик из штакетника и занялся осмотром, прожженных электролитом, портков.
За этим занятием меня и застала, подошедшая с портновскими принадлежностями, тетя Шура.
«Ну и где наши гвардейские революционные штаны?» — спросила она.
Я пошел к заборчику, на который набросил штаны в ожидании их тюнинга.
Было 16 часов местного времени, дул по-августовски свежий ветерок, нестерпимо хотелось кушать, в синем бездонном небе беззаботно парил жаворонок, а штанов на заборе не было…
Для полной ясности ситуации, я заглянул через заборчик, в слабой надежде на то, что штанцы мои сдуло легким бризом.
Догадка моя подтвердилась.
Штанцы мои как ветром сдуло. Вдали, меж редких стволов осинника, маячила фигура удирающего человека в черном, с черным же, свертком в руке.
Сомнений в том, что этим свертком, являлись мои последние, пусть и спецовочные, но штаны, уже не было.
«Хорошо идёт, пестряк ево забери»,- толи похвалил, толи посетовал Петька., глядя вослед растворяющейся вдали, фигурке злоумышленника.
«Ну и куды, тебя такова голозадого, пристроить на практику», — вслух рассуждал Петька.
«Да так на твоём дырявом аккумуляторе полтора месяца и просижу. А ты будешь мне еду носить и зарплату платить»,- прорвало меня!
«Ну, полтора месяца на моём камуляторе, не высидишь. В ём плотность 1,29. Причандалы за два щёта отвалятся , хера ли им!»,- заржал Петро.
А я задумался о своём, не задавшемся дне.
Итог получался, прямо скажем, неважным:
— хочется что ни будь или кого ни будь съесть;
— на работу утром выходить не в чем. Одни портки прожжены кислотой, комбинезон,- спёрли третьи лица.
— моя практика накрывается медным тазом, а сам я остался во всех смыслах, с голой……..(ну вы понимаете..) как ребёнок из неблагополучной семьи.
Сколько я просидел в забытьи, не знаю, но тут, в ипостаси ангела-спасителя, матери-Терезы и вообще, — Человека, является тетя Шура, держа в руках мои портки с искусно наложенной, в виде аппликации, кожаной заплатой (наподобие кавалерийских галифе).
Заплата простиралась на весь зад штанов, перекрывая прожженные кислотой участки и плавно уходя в низ, в область промежности штанин.
На коленях, тоже, красовались ромбовидные кожаные накладки!
Тётя Шура! Ты — воплощение образа русской матери-женщины с её русской же, душой!
Дай тебе Бог здоровья, если ты ещё жива!!!!
И когда только, и где успела так филигранно выправить почти совсем пропавшие брюки!
Не знаю прародителя джинсов, в Америке, но в России, по моему убеждению, именно,- тетя Шура, явилась основоположницей моды на кожаные накладки и аппликации на брюки!
После окончания уборочной, многие мои сокурсники, получив зарплату за осеннюю практику, заказали себе в местном ателье брюки именно с такими аппликациями, ну прямо, как в Техасе!
Я спросил, сколько я должен за реставрацию штанов, на что тётя Шура, со смехом ответила, что все долги я отработаю в поле!
Ты же, говорит, староста группы, а не вождь африканского племени, чтобы с голым задом ходить!
«Да и девушки засмеют, вон уже кучковаться начали в отдалении, Видишь, Петро, как напрягся!
Стережёт он вас. Давно ждал подкрепления. Устал с местными алкашами воевать.
Говорит, лучше пацанов делу обучу, толку больше будет. Мол, глядишь, кто после училища и приедет к нам с видом на жительство.
Да что-то, мало кого сейчас село привлекает.
Вон и ваш мастер, вижу, душой истомился, не знает как отсюда побыстрее ноги сделать.
А Петро, он только с виду злой и страшный, а в жизни,- мухи не обидел.
Я его давно знаю, он как из Армии по комсомольской путёвке приехал, да так и прикипел душой к селу. Да ему и ехать то некуда было. Из детдомовских он.», — охарактеризовала тётя Шура Петра.
Вот это, да!!!
А вот и Газончик наш с котловым удовольствием подкатил !
Из кабины с видом человека, у которого, наконец, хоть что-то получилось, выскочил Бекас, но уже без папочки.
Прочистив горло, Бекас, неожиданно для всех, командирским басом, тут же сорвавшимся на привычный дискант, распорядился выгружать котловое довольствие (очень уж ему полюбилось это армейское определение).
Нам дважды повторять не пришлось.
Мы все набросились выгружать из машины, картошку, крупу, грядочную зелень, помидорчики с огурчиками, лукошко с яйцами, туесок с ароматно пахнущим мёдом и прочую снедь сельскохозяйственного происхождения.
«Откуда это всё?»,- спросил я у тёти Шуры.
«Так все с нашего совхозного огородного хозяйства,. У нас совхоз не из бедных!».- не без гордости сказала тётя Шура.
«А осилим все это за сутки?», — спросил я.
«Осилите! Сейчас перекусите, а баба Нюра, вам сварит ужин и в поле тормозки приготовит.
Вам же утром, в поле выезжать на жатву, мужики!» — напомнила тётя Шура.
А в кухне — пристройке уже работа кипела вовсю!
От колонки натаскали воды в баки.
В белом переднике и в белом же колпаке, орудовала баба Нюра (повар из ремонтирующейся совхозной столовой).
Парни чистили картошку, лук. В общем, все суетились, стараясь ускорить обед.
Тетя Шура, видя, что у нас дело пошло на лад, попрощалась со всеми до завтра и пошла в общежитие к агрономшам и ветврачам.
Наиболее шустрые из парней (а по сути, — все), повернули головы, стараясь проследить направление, в котором проследовала комендантша в девичье общежитие.
Я тем временем, реализуя полномочия старосты, рисовал график дежурства по общежитию (как в училище заведено).
Баба Нюра полюбопытствовала, кивнув на график; «А это чо ты малюешь?».
«График дежурства», — ответил я.
« Како вам дежурство? Завтра придет уборщица и приберется.
Вас этот идол заполошный, Петька, завтра так укатат, что до постели добрести токо сил и хватит!
Думаете, с вами тут игрушки шутить будут? Спрашивать будут как со взрослых мужиков!
Да вы, я смотрю, не такие уж и дети! Вон как головешками закрутили в сторону женского общежития., бесстрамники кручённые!»
Так, за разговорами, Баба Нюра, как она сама сказала: «на скору руку», сготовила на нашу оголодавшую орду, включая водителя ГаЗика, Бекаса и Петьку, обед.
Петро, пообедав быстрее всех, сказал, чтобы мы располагались по местам, а сам укатил на своей Ямахе-драб-ба-бахе на машинный двор к комбайнам, пообещав вечером заехать..
Пока мы трескали (другого слова не подберешь. Мы не ели, мы – ТРЕСКАЛИ за обе щёки), баба Нюра стала рассматривать накладную фактуру, переданную ей Бекасом, вместе с продуктами.
«Эй, парни! Тут написано свинина « в жив. весе»25 кг.. Где она? Её же надо было в первую очередь, в холодильник положить! На улице то лето, чай!».
Водитель ГаЗика, с набитым ртом, что-то промычал, кивая на стоявшую за оградой машину.
Прожевавшись и проглотив, водитель заржал: «А куда , эта свинина денется!? Вон она по кузову носится прямо в мешке, чо, в холодильник её?!».
Баба Нюра, вопросительно посмотрела в сторону Бекаса, подоткнувшего под воротничок рубашки, носовой платок вместо салфетки (эстет!).
«Дело в том, что когда я получал котловое довольствие (далось ему это довольствие!), на складе не оказалось мяса.
У нас, сказали, забоя ещё не было. Предложили мне взять мясо в живом весе, как фактуре и поименовано. Выписали требование, мы поехали на ферму и получили это животное!
Я думаю, у нас с этим вопросом, проблем не возникнет», — ответил Бекас,
вопросительно глядя в нашу сторону.
Мы все, сосредоточились на еде, из всех сил делая вид, что не поняли молчаливого намека мастера.
«Ну не возникнет, дык и приступай к делу. Мне нужно ещё вам ужин приготовить и в поле собрать обеды.», сказала баба Нюра.
«Как я понимаю, нам предстоит умертвить животное?»,- уточнил задачу Бекас.
«Ну если знаешь как, то разделывай живьём!», — присоветовала баба Нюра.
«Я бы Вас попросил……» — выспренно начал Бекас.
« Чо меня просить, стара я для этого дела.
Вон свинью разделашь, подчепуришься и иди в клуб. Там и проси у девок молодых.
Можа кака по дурости и даст, сжалимшись. А хорошо попросишь, дык и парни навешают по шутейному.
А я то чо?» — не дослушав Бекаса, ответила баба Нюра.
«Да у меня второй разряд по….», — Бекас попытался, в очередной раз задекларировать свои достижения в спорте, но, опять, был прерван на полуфразе.
«Вот и иди, разряжайся со свинкой или каво ты тама, без ума, на ферме хапнул.
Ты хоть знаешь, что такое освежевать и разделать тушу, мясник ты наш новоявленнай!? Сбой* то с туши куды девать будешь? » — бурчала баба Нюра.
«Да я дипломированный специалист, а не мясник, как Вы только что обозвали меня!», — икая, буйствовал после сытного обеда, обретший силу и голос, — Бекас.
«А по мне, хошь лауреат Шнобелевской или как её тама, премии! Мясником тожить, надо быть с головой, а ты чо?
Иди, режь-коли животину, раз уж хапнул, чо теперь!»- не уступала баба Нюра, перемывая в тазу тарелки.
«А почему, собственно, я это должен делать! Я ведь, мастер производственного обучения, дипломированный!»- пытался съехать с темы Бекас.
«А кто, с жадности хапнул порося? Вот производственно и обучи пацанов, как скот забивать, коли мастером рукоположен»,- резонно парировала женщина.
Тем временем, услышав, что решается их участь,25 кг. свинины в живом весе, принялись носиться по кузову Газика, озвучивая процесс обеспокоенным свинным хрюком.
Водитель, встав на подножку автомобиля, заглянул в кузов и тут же, спрыгнул наземь и запричитал: «да этот вепрь прогрыз мешок, носится по кузову и обгадил всё, что смог и даже новую запаску, а мне – прибираться теперь! Забирайте его на хрен и делайте с ним, что хотите, а мне надо машину гнать в училище!».
На кромку борта легли два чертячьих копытца и показалась поросячья физиономия, с желобком отвисшей нижней губой, мокрым пятачком носа и, плутовскими улыбающимися голубыми глазками под соломенными бровями.
Добродушная физиономия веприка, как бы вопрошала: « вы что, на полном серьёзе собираетесь меня стрескать?».
Мы, практиканты, все дружно вспомнили, что нам нужно идти на машинный двор, куда еще раньше, укатил наш бригадир и, не смотря на команду Бекаса: «Ни кому не расходиться!», потянулись гуськом в направлении машинного двора.
Ни кому не хотелось принимать участие в препарации этого симпатяги -пятачка.
Бекас, в отчаянии, крикнул в пространство: «А со щетиной его что делать? Он же весь обросший!».
Баба Нюра, в шутку буркнула: «Чо-чо! Чо со своей щетиной делашь? Побрей его перед разделкой да и делов -то!».
Бекас нам вослед прокричал: «Через сорок минут вернусь, чтобы все были на месте!».
Газик, жизнеутверждающе хрюкнув коробкой передач, покатил в неизвестном направлении.
Мы, решив, что Бекас образумился и повез Пятачка сдавать на ферму, а акт душегубства отменяется, вернулись в оградку общежития.
Всё равно, в отведённые Бекасом, сорок минут, нам не управиться сходить до машинного двора и обратно.
Баба Нюра, завидев нас, посетовала: «Вот черт настырный! Дался ему этот поросенок! Поехал к зоотехникам, чтобы кабанчику укол сделали…»
Как, какой укол?- спросили мы.
«Какой-какой! Я почем знаю, — какой! Говорит, что сделают укол животине, она уснет и больше не проснется. Да ну вас, с вашим мясом…! Сказал, чтобы я сделала ему бетон или бекон! Каку холеру ему ещё придумается, чёрту малохольному!? Жабу зёлену ему приготовить бы на капустном листу а не этот, как его….бетон!».
Если честно, то и нам, что-то расхотелось мяса….
Так или иначе, а процесс пошел.
Баба Нюра согрела воды, приготовила посуду под органы, нам сказала соорудить из досок нечто, на подобие стола для разделки туши, а сама, сказав, что ей надо сходить в столовую за специями, быстренько ушла со двора.
А тут и Бекас подкатил на Газончике.
Делано-бодреньким дискантом, Бекас пропел: «Товарищи пацифисты! Поступаемся своими принципами и приступаем к обработке туши! Я вижу, вы подготовили и стол, и водичку горячую! Молодцы!».
Водитель Газика нервно курил в сторонке. Ему еще предстояло пилить три часа по проселочным дорогам до училища, но он, что-то, медлил с отъездом (чуть погодя, мы поняли- почему).
Парни, по команде Бекаса, вынесли тело (тушку) не по-христиански умерщвленного порося и уложив его на застеленный клеёнкой импровизированный препарационный стол, ждали следующей команды.
Бекас, с видом иллюзиониста, вытряхнул из полиэтиленового пакета, десятка три упаковок с бритвенными лезвиями «Нева», в среде брадобреев, известными своей тупостью.
Далее, свету явились три бритвенных станочка, два помазка и два пакета с мыльным порошком для бритья.
Один из практикантов, видимо, знакомый с ремеслом забойщика, полюбопытствовал: « А чо, кровь то не выпустили?».
«Кто же кровь выпускает. Она нам для приготовления бекона потребоваться может.» — уже без былой уверенности в голосе, ответил Бекас.
«Мы её цивилизованно соберем в посуду». – продолжил Бекас- любитель бекона.
Парень, пожал плечами, мол, соберем, так соберём. Нам то чо, не свернулась бы.
А дальше, началось представление, достойное обсуждения на всех мировых симпозиумах цирюльников и брадобреев.
Бекас (с того самого момента снискавший псевдоним:«Бекон»), самолично развел в цинковом корыте мыльную пену, в которую мы погрузили поверженного порося для первого и последнего, в его краткой жизни, омовения.
Водитель Газона, присел под буфер машины и бился в корчах беззвучного смеха, сквозь слезы наблюдая ноу-хау Бекона.
Далее, убиенный кабанчик, так и не успевший реализовать себя в ипостаси продолжателя рода свиного,
был извлечен из купели и возложен на покрытый клеёнкой в горошек, разделочный алтарь.
Отпаренную до здорового розового румянца, тушку поросенка, обложили тряпками (салфеткам), политыми горячей водой, чтобы перед бритьём, отмякла щетина, ну Вы понимаете, что Вам рассказывать!
Далее, следуя чётким командам Бекона, практиканты принялись скоблить станочками предварительно, смоченную мыльной пеной, щетину порося.
Работа подавалась туговато.
То и дело, приходилось менять быстро тупившиеся и без того тупые, лезвия «Нева».
Мешал работе и ржач местных зевак, невесть откуда прознавших про забой поросенка (деревня, что с неё возьмешь!).
Чего интересного, тем более, — смешного, увидели аборигены облокотившись об штакетник заборчика, — не понятно.
Ну бреют мужики свинтуса и бреют. Не со щетиной же, сало трескать потом!
Сами то, как туши обрабатывают, глянуть бы хоть одним глазком…
Интересный народ — сельчане, пальчик покажи,- неделю ржать будут всей деревней!
Ноги бреем,- спрашивает один из бреющих.
В неукоснительном порядке, — ответствует Бекон.
А щетину куды девать,- не унимается докучливый бреющий.
В полиэтиленовый мешочек складываем,- распоряжается Бекон.
Потом сдадим в заготовительный пункт, щетина всегда в цене,- по хозяйски рассуждал Бекон, созерцая процесс брития свиного рыла.
Или себе наклейте в трусы, если своя щетина еще не подросла, — комментировали советчики из-за забора под всеобщий ржач!
Мужики, а огнём смалить не пробовали?- доносилось из-за потусторонья забора.
Товарищи, у нас мало времени, не мешайте работать,- увещевал зевак Бекон.
Так или иначе, но запас свеже-тупых лезвий совершенно внезапно иссяк, в результате чего задок кабанчика остался небритым….
Тут раздалась беспорядочная канонада выстрелов, то подъехал с бабой Нюрой на задней сидушке, на своей Ямахе- драб-ба-бахе, верный своему слову, Петро.
Первым его вопросом было: « А хера ли тута за цирк?!».
Ответ из толпы зрителей: «Дык не кажный день увидишь, шобы на селе кабана с мылом брили, отродясь такого не видывали!
Мы то, всё более, по старинке, ланпами паяльными смалим, а здеся, вон,- культура, опять же кака ни кака! Через то и глазеем! Ты, хошь бы етим, как ево, беконом апосля угостил нас, Петька!».- глумились деревенские мужики.
«Какой ещё в 3/14…….. бекон…? Идите работайте, скалозубы» — злился бригадир.…
«А ты тут, чо балаган устроил?, Вон себе побрей в штанах, если зуд в руках взопрел, а свиней испокон веку, соломой смалили да лампами паяльными!»,- прошипел Петька на ухо Бекону и пошел к своему рукотворному изобретению, где в на полу ящика-люльки, сиротливо валялась на солнцепёке, паяльная лампа.
Раскочегарив лампу, Петька подошел недобритому кабанчику, норовя ему присмалить щетину на задке.
Бекон стоял обочь, стараясь не пропустить ни одного движения Петра, ставшего для него авторитетом.
Едва паяльная лампа приблизилась к попе кабанчика и запахло палёной шерстью,- свершилось чудо!
Животное пружинисто подскочило, как будто и не умирало вовсе, и с истошным кабанячьим визгом, местами, переходящим в рёв, с кошачьей грацией метнулось прочь от противно смердящей лампы, в полёте сбив с ног Бекона, попутно обделав ему галстук и рубашку ломанулось нарезать круги по внутреннему периметру ограды!
В толпе зевак, кто-то прокомментировал эпизод: « Под миграцию парень попал…!». И снова, эскадронный ржач!
Бекон орал фальцетом толи Петру, толи кабану, что он (Бекон) является лицом при исполнении и этого так не оставит.
Оба его визави вникли и повели себя вполне адекватно.
Петро крутанул брентик на лампе и она, смрадно пшикнув, испустила дух.
Кабан тоже, не будучи мустангом, быстро выдохся и стоял под рдеющей рябиной в углу ограды, с опаской взирал красными зрачками на Бекона и Петра.
Петро прессовал Бекона: «А хера ли ты живого кабана брил и мне не сказал, что он живой!? Юмор шутить решил, живодёр хренов!».
«Да не был он живым! Его практикантки из вет-техникума уколом умертвили, у меня и бумага на то имеется!»,- горячо оправдывался Бекон.
«Чо делать то будем?», — спросил Петро.
«Да налажу ему пенделя в напутствие, чтобы впредь если сдыхал, так всерьёз, а не выёживался ка этот, н как его…?
«Паганини»,- блеснул эрудицией Петька.
Во-во, он самый,- подтвердил Бекас.
Налажу ему пенделя под фалды и пусть чешет на свою ферму»,- сказал Бекас, вяло махнув рукой.
«Будь по-твоему! Да и парни нервничают, молодые ещё, не огрубли душой!»,- Согласился Петро и пошел пеленать кабанчика в мешок.
Баба Нюра , наблюдавшая эту корриду (точнее,- кабаниду), сказала Бекону: «Пошли, водички тепленькой солью с ковша, да помоешься. Не дело начальнику в говнище то поросячьем пребывать при исполнении.
Дался тебе этот бетон. Завтра большу столову пустют, я тебе таких бетонов настряпаю, што ни в каких там Бавариях за всюё свою жисть, не сыщеь вкуснейши!».
Поужинали мы в тот вечер овощным супчиком.
Толпа, видя, что «больше кина не будет», разбрелась восвояси.
Водитель Газика в тот вечер отказался ехать в училище и остался ночевать у нас, сославшись на то, что после такого сеанса ржача, ему ехать опасно по состоянию здоровья.
А ранним утром, хрюкнув коробкой передач, укатил в училище, везя в народ художественно доработанный эпизод с кабанчиком и псевдоним «Бекон».
Кабанчика, спеленатого мешками, Петро, на своей Ямахе-драб-ба-бахе, свез на ферму чистенько, в штанишках и топлес, на радость местным свинкам и на зависть небритым кабанятам.
Перед отбоем, еще раз пригрохотал Петро, воочию убедится в том, что мы «не понавели девок и прочих халд».
Петро бросил мне на табурет мой комбинезон, посоветовав впредь рот не разевать, даром что в деревне.
Я спросил, как ему удалось найти вора, он ответил, что знает этого местного пьянчужку. Просто, не хотелось по лесу гоняться за ним! С тем мы и уснули сытым здоровым сном на чистеньких постелях.
===***===
Конец второй части.
Продолжение следует.
*СБОЙ:. Голова, ноги и внутренности заколотого, убитого на мясо животного
Много было потом в моей жизни и «Котловых довольствий» и полное их отсутствие, и оладышки из муки, подмоченной соляркой, и знаменитые ДОШИРАКИ, и беконы, но эта осенняя производственная практика с её первым «котловым довольствием», запечатлелась в памяти на всю жизнь!