Днем Ялта была пустыней,
обезвоженной и бесплодной,
и море почти не касалось
ее раскаленного тела.
Ей требовалась прохлада.
Тогда вечером, словно лотос,
она расцветала огнями
лепестков золотисто-белых.
И к набережной слетались
любоваться ее расцветом
мотыльками, в полночной дремоте
танцующими под лампы,
туристы и горожане,
коим уличные поэты,
и бродячие музыканты
продавали свои таланты.
Я был среди всех неприметным
стеклышком из мозаики,
таким же, как и старуха,
что сидела всегда под часовней.
Ее, с пустыми руками
и недвижимыми глазами,
мотыльки стороной облетали.
Но я только в ней свет помню.