ВИКТОРУ ЦОЮ. На Богословском.
Ночь – это особое время суток.
Когда исчезают все отвлекающие факторы.
Дневной человек и ночной человек,
один и тот же, разумеется – совершенно разные люди.
Ночь даёт мне чувство Магии.
(Виктор Цой)
Кто любил, тот молчал,
Я любил ни меньше, ни больше,
Но когда все вернётся к началу,
Мы узнаем, кому было горше.
Чёрный и белый - твои цвета,
Мой цвет - черно-красный,
Но мне так близка твоя тоска
И я сердцем вижу прекрасное.
Судим по том, кто что сделал,
От этого - тьма или свет.
Ты был ни ангел, ни демон,
Но однозначно - Поэт.
А оркестры играют туш,
И в домах падает снег,
Все гадают на зеркале луж
И звучит за окном чей- то смех.
Одежды, как прежде, черны,
И кровь все так же красна,
И мир живёт от войны до войны,
Спокойного сна...
Кто продолжит тебя?
Кто следом уйдёт за тобой?
Может быть, я...
До свиданья, Последний Герой!..
ПАМЯТИ МАЙКА. На Волковском.
Если будет дождь и твой самолёт не взлетит,
Я останусь здесь – целовать твои мокрые руки…
(Майк Науменко)
1.
Привет! Привет, милый Майк!
Я был на твоей могиле.
Мы встретились в этом мире,
И мы знаем – не просто так…
На Волковском волки не выли,
Там было тепло и уютно.
И веря в несказочность были,
Я нашёл твой последний приют.
Сидя на низкой скамейке,
Налив в твой стакан и в свой,
Я бросил на камень копейки
И обрёл душевный покой.
2.
А где же друзья и подруги,
Где же сладкая N?
Вот в душе моей буги-буги
Взяли сердце в сладостный плен.
Как тихо, спокойно, светло…
Ах, Питер – Белые Ночи!
Наверное, мне повезло,
Что с тобою мы встретились. Очень!
Я скучал по твоим стихам,
По твоим разорванным блюзам.
К интеллигентным твоим словам
Я верю – вела тебя Муза.
Я бродил средь могильных стен,
Утоляя духовную жажду…
Да, в уездном городе N
Всё по-прежнему так же.
3.
Почему, кому дарено Слово,
Кто живёт за Рок-н-Ролл –
Их губит ром с пепси-колой
И полунакрытый стол?
Но не мне осуждать Поэтов,
И не мне осудить Майка.
Он творил из меня Человека…
И я пил, и пьянел, и стайки
Сорок кружили вверху.
Я курил и думал – мой срок
Я не отдам никому…
Слыша музыку Майковых строк.
Я слышал: «Субботний вечер,
И вот опять…» Это он мне пел.
Благодарить было мне нечем –
Пять сигарет… А я так хотел
С ним просто стоять на мосту
И пить дешёвый портвейн.
Но нас к своему Кресту
Развела судьба между стен.
Ты лежишь на два метра в земле,
А я стою наверху.
Но блюзы твои всё играют во мне,
И значит, я жив. Я – живу.
4.
А когда я вернулся в свой круг,
То радио грянуло вдруг:
«Я обычный парень, такой же, как все»
Я понял – это привет твой мне.
Да светится имя твоё, Майк!
Да останется с нами твой Миф!
Я верю – ты попал в Рок-н-Ролльный Рай!
Твои песни живы – ты жив.
Раненный в душу Поэт –
Он так любил этот свет.
Но ни сладкая N, ни другие
Не ценили его в этом мире.
Я знаю – я вернусь сюда снова,
И протру платком твой лик.
Во имя твоего Рок-н-Ролла,
Во имя моей любви.
5.
Ты ушёл, ты уснул очень рано.
Ты верил в других, а сам
Вскрывал свои старые раны…
До них не было дела бл&дям.
Его тонкой ранимой душе
Было надо чуть-чуть вниманья.
Было надо лишь пониманья,
Что пред вами, суки, уже
Родилась живая легенда,
Что этот больной человек
Прожил так этот век,
Что мы перед ним просто бедны.
6.
Вновь сяду на эту скамейку
Под сенью столетних дерев.
И буду смотреть, как змейка
Сигаретного дыма потянется вверх.
«А Венечка на кухне разливает самогон…»
Ах, Майк, это сон. Это милый твой сон…
Я встану, поглажу твоё лицо
На тёплом камне. Замкнулось кольцо
Наших с тобой душ…
Мы ведь знали друг друга, не правда?
Ты пел для меня, а я слушал
Про то, что вчера – это завтра…
7.
Прощай, милый наш друг!
Мы помним всегда о тебе…
А из друзей твоих и подруг
Привет от меня и моей сладкой М.
Наш маленький сын под твои диски
Танцует, качая смешно головой.
Значит, ты жил как Артист,
И умер ты, как Герой.
Шесть утра, и дождь, и светает.
Я стою у метро…
Всё в этой жизни растает,
Только не твой Рок-н-Ролл.
НА МОГИЛЕ БАШЛАЧЁВА. Ковалёво.
Объясни – я люблю,
Оттого, что болит,
Или это болит
Оттого, что люблю…
(Александр Башлачёв)
1.
Стояла жара… Я купил свой билет
Я спустился на свой перрон.
Я сел в полупустой вагон –
Пассажиров практически нет.
2.
Две станции – Пост Ковалёво.
Дорогу мне подсказали раньше –
Перейти пути и идти вслед за всеми.
Я шёл – всё дальше и дальше.
И на душе было как-то ху&во,
И Солнце палило, и не было тени.
3.
Всё очень напоминало праздник –
Слишком много людей шло вслед за мной.
С сумками, водкою и едой…
Я купил четыре гвоздики – красных.
4.
Я думал – найду тебя сразу
По звону твоих колокольчиков
На белых твоих берёзах…
Не было ветра, и несколько раз
Я проходил… И только строчки
Песен твоих вызывали слёзы.
5.
Я снова вернулся к церкви,
И встретил там человека,
Который довёл меня к цели.
Оказалось – совсем рядом…
Я искал бы пол-века…
Я был рад, что скоро присяду…
6.
И я сел на эту скамейку,
Которую сделал Кинчев.
Ничего скамейка – приличная,
Лишь вросла почти уже в землю.
7.
Ну, привет! Вот я и вернулся
Во время твоих колокольчиков
И алых твоих лент
Что вязали к ветвям рок-н-ролльщики…
Я как будто спал и проснулся
Среди ковалёвского лета.
8.
Я знал – я пришёл к другу.
Как будто закрылась рана…
Достав сигареты, водку и булку
Я всё поделил между нами.
И сразу понял – я дома!
Ну как же мне здесь не быть!
Как же мне – и не посетить
Поэта Великого Слова…
9.
Ведь здесь я встречаю друзей –
И Цоя, и Майка, и – Сашку…
Я отдал бы свою рубашку
Чтобы видеть этих Людей!
Я помню твоё – Не надо, не плачь…
Вот звон колокольчиков реет над нами…
Здесь лежит Поэт и лежит Врач –
Он душу умел лечит стихами.
10.
Я счистил рукой пыль горячего камня,
Аккуратно воткнул цветы в твою землю…
Я помню, помню слова твои, Саня –
Как острым ножом нас срезает Время.
Как странно – портреты глядят на Восток,
А твой – смотрит на Запад…
Наверное, самоубийцам так надо…
Положено так… Да просит Вас Бог!
Я долго сидел – а Солнце палило –
Я повесил пиджак на берёзу.
Я конечно, время от времени пил,
А мозг был полон вопросов.
11.
Зачем, почему так рано?,
Ведь твой Рок-н-Ролл – вечен.
Ты латал в душе моей раны
Русским своим наречьем.
Лицо твоё было невыносимо –
Мне больно было смотреть…
Оно так знакомо, прекрасно и мило…
И – его запечатала Смерть.
12.
Я курил и ходил могилы вокруг
Наводя небольшой порядок…
Зажигая погасшие свечи,
Замыкая незамкнутый круг…
Здесь были живые – далеко… Рядом…
И наступал вечер.
13.
«Катиться всё дальше – в Великую Печь
И Дар Русской Речи сберечь…»
Кричал мне твой раненный голос…
Ты смолол до муки свой колос
И Имя Имён ты мог лишь шептать,
С трудом перебирая струны…
Как будто тебе захотелось спать –
И вот – ты навеки уснул...
14.
Но что же случилось, какая же даль
Заманила тебя за окно
В далёкий, холодный и страшный февраль?
Но не всё ли теперь нам равно…
И мне ли тебя осуждать…
Мне тоже вот так же хотелось спать
В одно очень странное лето…
15.
К берёзам привязаны были билеты,
В основном – железнодорожные.
Стихи, открытки, какие-то плёнки…
И я привязал свой билет – самолётный.
16.
Да что там этот билет!
Я сердца кусок
Оставил здесь, в Ковалёво!
Я положил у твоих ног
Дымящийся бьющийся свет
И увидел на камне Слово!
17.
И стало так хорошо!
Я так долго искал – и нашёл!
И тяжесть упала с души…
И я закурил снова…
Какая-то женщина, проходя,
Спросила: А кто здесь лежит?
Я ответил: Частица меня!...
Она засмеялась, не веря…
Да Бог с ней! Иди себе, странствуй,
А нам-то известно, что двери
Параллельных открыты пространств…
18.
Как окна параллельного мира
Пускали нас в бесконечность…
Как укол трёх кубов кетамина
Переносил нас в Вечность…
Я душу свою изобью плетью,
Я сердце своё изорву в кровь!
Но клянусь тебе жить! Жить за Любовь,
Как завещал ты своей смертью!
Клянусь на святых я твоих костях –
Здесь не будет сегодня слёз!
Кончились, Сашка, все мои слёзы
Здесь – у белых твоих берёз,
С колокольчиками на ветвях…
19
Я снова сел в электричку.
Я провёл у тебя целый день.
И остался бы здесь, если мог.
Но магниты чужих дорог
Тянут меня по-привычке…
Поезд несёт меня в тень…
А в ушах, как сладостный сон
Звучит колокольчиков звон…
Звучит колокольчиков звон…
Звучит колокольчиков звон…
Звучит колокольчиков звон...
Конечно, это три совершенно самостоятельных вещи.
Но я подумал, что они могут быть и частями одного произведения.
автор.