Черный крест, перечеркнувший небо…
Кладбище – пригорочек в кустах.
Как давно, прости, я, мама, не был
у тебя здесь, наверху, в гостях.
Холодна чугунная ограда
и бледны бумажные цветы.
Ты, наверно, мама, мне не рада –
очень строго смотришь с фото ты!
Ты не знаешь, что за катастрофу
пережил я вместе со страной…
Поднимаюсь, будто на Голгофу,
словно груз тяжелый за спиной!
Под российским «триколорным» флагом,
видимо, я плохо сплю и ем
с той поры, когда победным шагом
власовцы прошествовали в Кремль!
Взяли власть у нас теперь торговцы,
гнал которых из церквей Христос…
А народ, как те вон чьи-то овцы,
что пасутся рядом, где погост.
У тебя тут, мама, разнотравье,
чистый воздух и такой покой,
что сначала выпью я за здравие,
а уже потом за упокой!
Воскресенье. Но за Чуйским трактом
рано просыпается село –
загудел крестьянский старый трактор
«новым русским господам» назло!
Из Руси не выйдет иностранка,
хоть в Европу всю её засунь!
Также солнце всходит над Быстрянкой
и стремится в Бию впасть Катунь.
А за ней уже из-за тумана
снова видно гору Бабырган.
Вот и всё, родная моя мама…
Поминальный кончился стакан.
1995 г.