Вновь на рынке меня окликает
Воскрешенный из мертвых язык,
Мандаринами завлекает,
Голосит, срываясь на крик.
Он изрядно помолодел, но это на нем
Давид писал о долинах бездонной тени,
"Ле менацеах"... Он груб, но тем же огнем
Мерцают его открытые гласные в пенье.
Он близок арабскому. Он порой - как полночный крик,
Он ругается, сплёвывая сквозь зубы,
Но это язык Шломо. Срываясь на крик
Благословляя, ругаясь, кусая губы,
На нем говорят. На нем бубнеж новостей,
И поздравления, и деловые бумаги,
На нем выпрашивают богатств и детей
На нем даже дождь барабанит в ночном овраге.