Сожги по прочтению строки разъятые,
остывшему сердцу они не нужны.
Всем хочется тела, эпохой распятого, —
а мне — просто воздуха. Марта. Весны.
Не надо ни дальше, ни глубже — окрест
довольно взглянуть, неизменна картина —
возник из обмена простейших веществ
взирающий на Ойкумену мужчина.
Рожденному заново, всё — белый лист,
как будто и не было прошлого.
Что, родина это? Что, дом твой, Улисс?
... осколки прошедшего... крошево...
Не можешь признать достопамятных мест?
Простроить цепочку до мужа седого?
Младенчество, школа, и твой робкий жест
к лицу моему — вот приметы былого —
рассветного, раннего...это из них —
амброзии губ твоих, ночью, под утро ли,
сады расцветали — уже на двоих —
пурпуром бутонов груди перламутровой.
Из цикла "Одиссея"