Посвящается М.П. Степурко
Бийск ночной, где всюду урки
и пропасть легко…
В школьной я иду тужурке
в гости к Степурко.
А точней, бегу, не труся,
вслед своей звезде,
верным курсом – к тете Мусе,
в дом возле ЖД.
Там, в квартире у вокзала,
городской простор:
рядом с кухней, спальней, залой –
длинный коридор.
А в конце его за дверью –
с ванной туалет.
Я приехал из деревни.
Мне 12 лет.
Но уже я знаю точно,
кем хотел бы стать,
чтобы тети тип восточный
в рифмах описать!
Её стройную фигуру,
красоту лица…
Европейскую культуру
взять для образца.
Я ревную дядю Ваню
к тете, как пацан…
Долго он служил в Германии.
Бывший капитан.
Он показывал мне китель
с планками наград.
Дядя Ваня – победитель.
Он всегда мне рад.
Меня тетя кормит с лаской –
и в голодный рот
жадно я сую с колбаской
пятый бутерброд!
С хлебом так вкусна свинина.
И ласкает взор
привезенный из Берлина
мейсенский фарфор.
Чашки немцев – из трофеев.
Поделом всем им!
Тетя Муся – словно фея
в сказках братьев Гримм.
К чудесам её готовый,
я, как верный гном,
показать прошу мне снова
кожаный альбом.
В нём – открытки в ярких красках,
а не наш КОГИз…
На одной – с горы в салазках
«мedchen» катит вниз.
Там, где адрес у «postkartы»,
я читаю стих –
посвящение от Марты:
«Karl, ich libe dich!».
Где тот Карл и где та Марта –
эти «die» и «der»?..
Ведь теперь на школьной карте –
наша ГДР.
Я учителю вопросы
задавал не раз:
«Что за план их, «Барбаросса»,
с автострады – в грязь?».
«Ну, зачем чубатый чёртик
к нам в Союз полез?».
…Взят в бою армейский кортик
у солдат СС!
Он повешен над диваном,
словно медальон…
Вновь заводит дядя Ваня
новый патефон.
На пластинке – «Рио-Рита»,
милый голосок…
Есть у тети дочка Рита
и сынок Витёк.
Ритка – в вузе, в Ленинграде,
выбрав Политех.
Виктор же забыл дом, ради
жизненных утех.
Но для тети он – любимец,
хоть и много ссор,
никакой не проходимец,
а спортсмен, боксер.
С деда в темном переулке
кто-то шапку снял…
То не Витька. Всюду урки.
Рядышком вокзал.
Тетя Муся в куче вздора
выделит нюанс,
драя нож из мельхиора,
полоща фаянс.
Говорить она готова,
фартук теребя,
про политику ни слова,
только про себя.
Я, рожденный в год Победы,
после всех потерь,
с тетей Мусею беседы
помню и теперь.
…Эх, Мария свет Петровна,
в кайф был трёп с тобой…
А сейчас в стране огромной –
снова смертный бой!
И теперь уже в почете –
немцы, а не мы…
Дураки – мы, вправду, тетя,
а они – умы!
Мы опять их прозевали.
И под «Guten Tag!»,
что у них отвоевали,
отдали за так.
Век другой. Другая эра.
В телике всю ночь
вижу нашего премьера –
шпрехает, как deutch!
2010 г.