Рука вязнет в мареве силка.
Я погрязнул в петлях и узлах.
Они выступают из тьмы самобытным светом.
Прочность в последнем - очень тонка
сущность петель, узлов. В зеркалах -
великое множество - тождество жизни, всех лет,
зим, что вязали и строили
петли узлами, зеркальные
зАмки, замкИ, балЫ при свечах - в узел хваткою
мертвой затянутость. СлОями
илы воздвигнули брег; валы
глубин мелочами накрыли. Дрожью шатко так
вьется миражная лестница
в связи с бездонностью потолка;
звоном по слуху бьет напряженье - натянута
нить. Отражения тЕснятся,
давятся в вое, им не смолкать
нравится слишком, шьют из излишков обманную
сеть. Пряжа - из правды - колкая
шестрь. Руки раскинуты взмахом -
полет в излом узла сцепления и вот уже нить
так жалобно звенит, иголку
вспоминая... За ее крахом
последним, лопаньем вены, страхом, коль и пленить
уже некому, незачем... ЧтО
станется с жаждой? К чему и о чЕм
она будет и будет ли? Будет... Будет же мнЕ
вязнуть в поисках в своем ничтО
подкрылок. Крылья тут не при чем -
заплутать и пудель мог, заигравшись в простыне.