Бают деды зимой под печурками,
Бают бабы на спелых жнивьях,
О бесстрашном Василии Чуркине
Ходит слава в мещерских краях.
То купчина нахмурится в бороду,
То урядник подтянет ремень.
Знают все о разбойнике, смолоду
С головою лихой набекрень.
Он рабочим простым по факториям
Заготавливал глину и лес,
Да с приказчиком как-то поспорил он,
Был у каждого свой интерес.
Но приказчик был малый с хитринкою,
Он Василия смог обмануть,
И широкою Васькиной спинкою
Плеть моченая выгнула путь.
Занедужил мужик, призадумался
О житухе своей непростой
И ушел, словно ветрами сдунулся,
Из фактории в ельник густой.
И когда он подался до ельника,
Заиграла приказчика прыть,
Приказал он Васькова брательника
До бесчувствия плетью забить.
Но пошла гулять слава недобрая
Про артель в богородских лесах,
И купцы, что артелью обобраны,
Терли ссадины на телесах.
От дремучих лесов Богородчины
До рязанских болотных застав
Потеряли спокойствие вотчины,
От всенощного страха устав.
Что ни день – появляются новости:
Были там лиходеи и тут,
Нападут, но без лишней суровости,
И кровей христианских не льют.
Лишь заявятся с наглыми рожами
Да твердят: отдавай капитал,
А не то подпалим раба Божьего!
И дают им. А кто бы не дал?
А простому народу о Чуркине
Стало байки вольготно травить.
«...Все верхами, наряжены турками...
...Обернутся волками и выть...
...Пощипали купчишку дородного...
...Полыхало за Клязьмой вчерась...
...Налетят они сотнями, сотнями...
...Вольтерьянцы... антихристы... ась?...»
Говорят, он за счастье народное
Справедливый и честный борец.
Говорят, он в трясину болотную
С самоцветами спрятал ларец.
Говорят, с бедняками он делится.
Говорят, тормошит всех подряд.
Говорят, он на черта надеется.
Говорят, говорят, говорят...
Нет покоя уездной полиции
И надежд никаких на нее.
Да судачат, уже и столицами
Ходит слух про такое житье.
Что-то нынче живет неспокойненько
На востоке губернии власть,
Словно тень Кудеяра-разбойника
Из могилы своей поднялась.
Постовые дрожат от бессилия,
Зреет смута среди деревень...
Только чу! - схомутали Василия
У Посада на Троицын день.
Подтвердилась и перепроверилась
Эта весть – а то мало ль чего?
И артель его мигом развеялась,
Словно не было их никого.
Потянулось спокойствие патокой
На лесную мещерскую ширь,
Как свезли атамана на каторгу
На край света, в глухую Сибирь.
Вновь без страха живется хозяевам,
Вновь фактории пышно цветут.
Сгинул Чуркин. Да вспомнить нельзя его
Без знамения крестного тут.
То заводчик пугливо оглянется,
То чиновник утрет пот со лба.
Дикий край. И чего только станется,
Когда выйдет гулять голытьба!
А крестьяне по скорбным обителям
Говорят меж собою не то:
Хоть и был наш Василий грабителем,
Душегубцем он не был зато.
Только раз, если верить рассказчику,
Смертный грех он на душу взвалил -
Когда сунул перо в бок приказчику
И за брата ему отомстил.
2011