Ты скорбишь, мой Пьеро, ты от слёз промочил рукава.
Но у мира для скорби найдутся другие трагедии.
Ты же кукла, Пьеро, ты играешь в театре комедии.
По какому ж ты праву на скорбь предъявляешь права?
В мире каждая рана достойна зализана быть.
И проколотый палец залепят сочувствия пластырем.
Что поделать, Пьеро, ты родился овцой, а не пастырем.
И тебя ни постричь не зазорно, ни в супе сварить.
Те, кто жёг с прибаутками кукольный твой балаган,
Где Мальвина, чьи волосы стали от копоти чёрными,
Задыхалась с младенцем во чреве, словами учёными
Выражают поддержку твоим закадычным врагам.
Ты над этим рыдаешь, Пьеро? Оглянись, дурачок:
Не десятки, а сотни и тысячи жертвами пали.
Но какие бухгалтеры эти потери считали?
И Мальвина твоя, и ребёнок – вообще ни о чём.
Мир скорбит, повод к скорби придирчиво выбрав. Он прав.
Лицемерие людям к лицу на его карнавале.
А тебя, мой Пьеро, колпачком твоим короновали,
Чтобы было смешно от твоих скорби, слёз и утрат.