Я думаю, неверное бытует мнение,
Что ночь - страшна,
Что тёмных сил она полна,
Что в ней царят злой дух и привидения.
Она прекрасна и чиста!
Ум отдыхает в ней,
И если ты без сна
Воззрился в звёзды,
Предлагает размышления.
Вот так, на небольшом холме,
Средь тёмных силуэтов елей, возвышаясь,
Сидели две фигуры при луне,
Не чуя времени – сияньем наслаждались.
То были два стареющие волка.
Они сидели, молча, долго – сколько?
Никто б из них наверно не сказал;
Лишь глядя в бесконечность-вечность,
По очереди каждый воздыхал.
«Да-а, - вымолвил один, - луна!
Не слыхивал такого я названья,
Чтоб выразить её очарованья! –
Мечтательно подумал он, -
Но если вдруг исчезла бы она?» -
В глазах мелькнули ужас и страданье.
Не сразу вышел тот с оцепененья,
Лишь только дёрнулся с немого раздраженья
И, видимо, готовые слова
Ещё велели тяжкого терпенья.
И снова две фигуры замолчали.
А в небе звёзды так приветливо мерцали!
И будто бы они куда-то звали…
«А знаешь, - снова молвил первый,
Стараясь успокоить нервы, -
Туда, вот в эту красоту –
Стремясь везде, видать, устроить пустоту, -
Двуногие уже летали!
Как будто там их где-то очень ждали.
И, помню, - был у нас в лесу такой смешок, -
Как будто там им, на луне, наш бог-создатель,
Вот так вот просто, безвозмездно, «Нате» -
Оставил им сокровища мешок!
И даже – из собратьев наших две летали!
Нет, не от спеси – не спрося их, взяли.
Земля ведь полнится же слухом!».
Тот хмыкнул, только дёрнув ухом:
«И что же?» - «Ничего.
Ни смысла в том, ни счастья не видали». –
«Ну, что ж… - промолвил, наконец, второй, -
Не нужно быть большою головой,
Чтоб понимать и чувствовать природу!
Вот – муравейник: сколько там народу?
А всё же мир там, и согласье, и покой!
И где ж в такой букашке есть ума?
Сказать по чести, просто, между нами?
А я тебе отвечу, старина:
Да если б взялись изучать они слона –
И то бы ползали всю жизнь промеж ногтями!
Поистине, нелепая замашка,
Тем боле, на земле и слон – букашка».
Задёргалась сердечная струна.
И вот уже навеянные грёзы
Давили волчьи старческие слёзы,
И с блеском отразилась в них луна.
«Двуногие… - им вечно будет мало!
Я, помню, был когда-то молодым…
Теперь, конечно, - стар, и стал седым, -
Но ни одна от них зализанная рана,
Поверь мне, друг, не позабудет им!
Где лес наш? Где теперь наш брат?
В чём я иль ты пред ними виноват?
Бог каждому своё воздал, - ведь так писали?!
И мы так жили, лишнего не брали!
И леса нашего тем боле не ломали».
Мерцая, звёзды растворились где-то,
Вдали подкрался краешек рассвета;
И целомудренною, розовой душой
Несла «девица» спящим лучик света.
В такую вот прекраснейшую пору
Не нужно слов, и вовсе – разговору.
Но буркнул старый волк: «Нет, жизнь не та!
Пойдём-ка поскорей поглубже в нору:
Сейчас здесь будет шум и суета».
16.03.2001