Наконец, я дождалась, когда моя мама сказала: «Через два дня мы едем к дедушке в гости». Ура! Разговор об этом был ещё весной, а сейчас уже середина лета.
Наступил долгожданный день. И вот мы уже в поезде. Предстоит длительная поездка из Харькова в Сталинградскую область (переименована 10 ноября 1961 года в Волгоградскую область).
Жил дедушка в селе Нижние Коробки, которое до 1963 года входило в состав Ждановского района. Райцентром было большое село Котово.
Итак, мы едем в село Нижние Коробки. Ехать надо было с пересадкой в г. Балашове. Приехали мы туда, вышли на вокзале. Мама осталась со мной и моим двухлетним братом, а папа пошёл компостировать билеты.
Приключения не заставили себя долго ждать. Я потерялась… На вокзале. Заметил меня, потерявшуюся, милиционер. Получив от меня необходимую информацию, по радио объявили, что нашлась такая и такая восьмилетняя девочка. Родителей просят забрать её в отделении милиции. С этого момента мама держала меня всё время за руку.
Мы едем дальше. За окном мелькают деревья, поля, ковыльные степи, незнакомые города… Я не помню, какие населённые пункты мы проезжали. А вот речку Хопёр запомнила хорошо.
Название конечной станции, на которой мы вышли из поезда, я тоже не помню. Шёл дождь, и мы долго сидели в зале ожидания. Затем уже очень поздно ночью за нами приехал трактор с прицепом, и мы поехали по бездорожью. Колёса трактора разбрасывали комья грязи в разные стороны.
Была ужасная темень. Дождя, правда, не было, но всё равно было очень сыро и неуютно. Кругом не было видно ни малейших признаков жилья. Было ощущение, что мы находимся на необитаемых землях. Нас высадили и сказали, чтобы мы ожидали здесь: «За вами приедут». Уже было утро. Чужое, неприветливое небо серой массой висело над нашими головами. Хотелось кушать. Мама достала из чемодана узелок с едой. Мы немного подкрепились. Стало веселее.
Вдали виднелись постройки. Далеко в степи мы заметили буровые вышки, с горящими на них лампочками. Дедушка писал в письмах, что на их землях открыли нефтяные и нефтегазовые месторождения.
По дороге (если можно было так сказать) ехала огромная арба, запряжённая парой волов. Мы поняли, что этот транспорт, управляемый родной сестрой моего отца и моей крёстной матерью, едет за нами. В арбу запрягали одну пару волов, отчего она и называлась «арба для волов». Сбоку на арбе обычно висел рог с дегтем или животным жиром, которым постоянно смазывались оси. На такую арбу нагружали до 30 пудов тяжести. Но в отличие от обычной арбы, у этой было четыре огромных колеса.
Свою крёстную я смутно помнила. Она несколько лет жила у нас, вышла замуж, родила сына. Но с мужем разошлась и уехала жить к себе на родину. Это была высокая статная женщина с тёмно-русыми волосами, собранными тугим узлом на затылке. Овальное лицо, высокий лоб, прямой нос с тонкими ноздрями, серо-голубые глаза, слегка узковатые губы. Она чем-то похожа была на моего отца. В открытом, прямом взгляде угадывалась сильная, волевая женщина. Это была настоящая донская казачка!
Мы благополучно влезли в арбу. Её борта располагались под углом. Поэтому во время движения по неровной дороге, когда арба качалась из стороны в сторону, нам казалось, что она сейчас перевернётся, и мы вывалимся на дорогу.
Мне интересно было смотреть по сторонам, и я стала возле заднего борта, крепко ухватившись за его край.
— Цоб-цобэ!
Арба тронулась с места, и мы, медленно, но верно, направились к хутору Нижние Коробки.
Интересна история окрика на волов. Оказывается, левый вол имел имя Цоб, а правый — Цобэ (также Цабэ). Если ездовой хотел повернуть направо, надо было покрикивать левому волу: «Цоб! Цоб!», и поглаживать кнутовищем. Цоб убыстрял шаг и заходил за Цобэ, сворачивая направо. Если хотел свернуть налево, то соответственно давалась команда для Цобэ. Если хотел тронуть их с места или увеличить их усилия, то окрикивались и стегались оба: «Цоб-Цобэ!».
Вот уже вдали замаячил хутор. Избы (курени) расположены были далеко одна от другой, никаких заборов не было и в помине. Всё это даже отдалённо не напоминало украинские сёла с их беленькими мазанками, пышными садами, зелёными улицами.
Встречали нас две семьи: дедушки Петра и его родной сестры Маши. Они жили рядом. Встречающих было около 10 человек. Все обнимали нас, улыбались, осматривали со всех сторон. Я впервые увидела своего деда. Это был пожилой мужчина (дедушке было к тому времени 65 лет) чуть выше среднего роста. В молодости дед слыл усатым красавцем на всю станицу. Был наделён недюжинным умом. В казачьей сотне он выполнял обязанности десятника. У казаков пользовался очень высоким авторитетом. Участвовал в Первой мировой, переросшей затем в Гражданскую войну (1914 – 1918 годы). Получил ранение, поэтому ходил, хромая на левую ногу, поскольку она не сгибалась в колене. Во Второй мировой войне он не участвовал, так как был инвалидом.
Женат дед Петро был трижды. Первая его жена Настя была очень красивой женщиной. Она умерла в 1930 году (ей было 40 лет), оставив мужу четверых детей: дяде Павлику было 12 лет, моему отцу, Саше – 7 лет, тёте Вере – 4 года и тёте Насте – 1 год. Дедушка женился во второй раз на женщине с двумя детьми. Но прожил с ней недолго. Начался голод. Соседи сказали ему: «Ты последи за своей женой. Она кормит сначала своих детей, а твои дети сидят в стороне. Потом, что остаётся, она отдаёт им».
Он сначала не поверил этим разговорам. Но однажды, собравшись уходить, сказал: «Приду не скоро». И ушёл. Затем вернулся незаметно, спрятался и подсмотрел в окно за своей женой. Всё оказалось правдой. Он эту женщину, вместе с её детьми, выгнал из дому. Двоюродная сестра, которая живёт сейчас в Апшеронске, и рассказавшая мне эту историю, сказала, что эта женщина и её дети погибли от голода. Жестоко? Да. Не знаю даже, как прокомментировать эту ситуацию.
Чуть позже он снова женился на бабушке Евдокии. Жила она сама, детей у неё не было. Женщина небольшого роста, не блещущая красотой, но добрейший на свете человечек. Сколько посылок мы получали от неё с вязанными тёплыми вещами! Она не побоялась выйти замуж за мужчину с четырьмя детьми на руках! Всех вырастила, вывела в люди. На тот момент, когда мы были в гостях, дедушкина семья состояла из четырех человек: дедушка, бабушка, тетя Вера и её сын Женя.
В семье дедушкиной сестры было шесть человек. Помню, что звали дедушкину сестру Маша, имя мужа не помню. У них было двое детей: дочь Матрёна и сын Алексей. С ними ещё жили родители её мужа.
Дедушкина изба представляла собой дощато-бревенчатую двухэтажную постройку, крытую железом. Изба называлась казачий курень. Так вот этот курень был выстроен на высоком каменном подклете. Подклети, возводимые под жилищем, поднимали сруб на некоторую высоту относительно уровня земли. Использовались подклети в качестве вспомогательного хозяйственного помещения.Иногда в них располагались и жилые помещения. Наличие у жилища высоких жилых «низов» стало своего рода показателем зажиточности его владельцев.
Характерная особенность казачьих жилищ с «низами» — наличие «баляс» (обводной галереи, опоясывающей дом с двух-трех сторон. Проходя по галерее, можно было закрывать и открывать оконные ставни. Но в дедушкином жилище такой обводной галереи не было. Возле стены дома примостилась лестница, которая вела на второй этаж. Там были жилые комнаты. Одну комнату я запомнила особенно хорошо.
Вдоль стены стояли полати, в потолке я увидела вмонтированное металлическое кольцо, к которому когда-то подвешивалась люлька. На стене в резной деревянной раме висело старинное зеркало. В одном углу стояла прялка. Все женщины умели прясть нитки из козьей или овечьей шерсти и вязать носки, пуховые платки, косынки, варежки, перчатки. Нам бабушка часто присылала эти вещи посылкой. В другом углу на столе стоял настоящий тульский самовар. На нём было много тиснёных медалей и фамилия мастеров – Баташевы. Забегая наперёд, скажу, что этот самовар хранится сейчас у моего сына, как драгоценная семейная реликвия. Привёз его мой младший брат.
Все собрались за длинным столом. На столе чего только не было: блюда из мяса и дичи, пироги и, конечно же, донская рыба: балыки осетровые, донская селёдочка. Из холодных закусок был студень, языки, или, как их называли, «лизни». Было даже варёное мясо дикого кабана. Из горячих блюд было жаркое из гуся и фаршированный целиком поросёнок (его принесли от дедушкиной сестры).
Телятину они не ели. Считалось это грешным делом. А главным блюдом на столе был круглик – пирог с рублёным мясом. Чтобы не обидеть хозяина, гости должны были отведать все блюда.
Было и спиртное: «…А кому самогончик казачий до детско-слёзной прозрачности очищенный, под огурчик малосольный и чесночок маринованный, да донской шмаечкой вослед заглянцованный, да язычком с хренцом закушенный».
Хорошо запомнила церемонию чаепития, потому, что это было для нас необычно. Самовар растопили возле избы лучинами. Но есть мнение, что лучше растапливать самовар сосновыми шишками. Запах при этом особенный! Самовар - это устройство для приготовления кипятка. «Сам варит» — отсюда и слово произошло. В самоваре есть поддувало и труба. Раздували самовар голенищем сапога.
Когда закипела вода, его торжественно (как мне показалось) внесли в комнату и поставили посреди стола. Возле каждого сидящего за столом была чашка с блюдцем. Ложек не было. По чашкам разлили заварку чая. Наконец, была самая важная часть чаепития. Возле самовара стояла большая голова сахара (конусовидный сахар). Высота конуса была не менее 70 см. Такой сахар я видела впервые.
Хорошо помню, что дома у нас продавался кусковой сахар. Затем начали продавать сахар-рафинад. Но не помню, чтобы продавали голову. Если кто-нибудь заходил к нам в гости, мы, дети, часто в качестве гостинца получали большую грудку сахара. Это было счастье!
Так вот, на столе стояла большая голова сахара. Сначала её разбивали на большие куски, отбивая затем от них кусочки поменьше. Дедушка пользовался специальными щипцами. Наливали кипяток в чашки, а уже из чашек каждый наливал себе чай в блюдце, которое подносили ко рту на пальцах левой руки, так, как это делают официанты, когда несут поднос. Некоторые держали блюдце пальцами обеих рук. Сахар в чай никто не клал, пили вприкуску. Все дружно дули на горячий чай, раздувая щёки. Это выглядело очень смешно, но потом мы привыкли.
Закончилось застолье. Начались разговоры и песни. Россияне поют совсем не так, как украинцы. Для донских казаков характерной является протяжная песня.
Каждую спетую строку они резко обрывают. Мы же украинцы, выводим на высокой ноте. И чем дольше певец держит эту ноту, тем сильнее и мощнее кажется её исполнение. Запомнила песни «Ой, мороз, мороз!» и «Когда б имел златые горы». Это были любимые песни моего отца. Может они напоминали ему о Родине?
Но самое главное ожидало меня впереди. Дедушка вместе со своими друзьями собирался ехать на охоту. Все они были в сапогах. Одежда очень напоминала казачью амуницию. У каждого на поясе красовался патронташ с патронами. И вдруг дед говорит: «Ну что, внучка! Хочешь на охоту?» Ой! А кто бы не хотел! Меня, как ветром сдуло.
Побежала к маме. Она, правда, засомневалась, но дедушка успокоил её, сказав, что меня оставят в двуколке, чтобы я полюбовалась ковыльной степью. Откуда он знал, что мне это будет необходимо, как воздух? Мама приодела меня, дед легко подсадил меня на двуколку. Там уже сидели его друзья. И мы поехали. Охотились они в открытой степи. Но ушли от меня так далеко, что я их почти не видела. Слышала только выстрелы.
Из всей охоты я запомнила красивую, бескрайнюю ковыльную степь. Как приятно было прикоснуться руками к мягким, шелковистым белым ковыльным метёлкам, которые волновались от ветра, напоминая бесконечное море. Бескрайние степные просторы, словно были прикрыты, тончайшим нежно-белым палантином… Восхищение от этой красоты осталось у меня на всю жизнь.
Вернулись охотники. У каждого на поясе были подвешены подстреленные куропатки, у одного из них был даже заяц. Дедушка поздравил всех с успешной охотой, и мы отправились домой. Такая вот история.
Конечно же, в памяти не сохранились подробности, а только самое яркое, что вызвало сильные впечатления.
Прошло больше недели. Мы собрались уезжать домой. Провожали нас так же, как и встречали. И погода в этот раз была отличная.
Эпилог
Через четыре года дедушка умер. Лёг спать и не проснулся. Умер во сне. За неделю перед этим, папе приснился сон. Идёт он по улице. Слышит, за ним кто-то гонится. Он повернулся. Видит, за ним бежит чёрт. Папа пригрозил ему. Чёрт повернулся к нему спиной, чтобы убежать.Смотрит, а у чёрта спина просвечивается и видно все внутренние органы. Отец пошёл дальше. Чёрт догнал его и прыгнул ему на спину.
Этот сон папа рассказал маме. Она и говорит: «Знаешь, Саша, этот сон очень нехороший. Будет какая-то беда…». А через неделю мы получили телеграмму, в которой сообщалось о дедушкиной смерти. Я не верю вещим снам. И всё же…
Пройдут годы, и я снова приеду на родину своего отца. В этот раз одна, уже будучи студенткой. Приеду проведать бабушку. С той первой поездки здесь, практически, ничего не изменилось…
Примечание.
Долго искала в интернете рисунок казачьей избы, которая называется курень. По памяти я нарисовала дедушкин дом, а как перенести сюда, не знаю. И вот, наконец, я нашла то, что мне было нужно! Точь-в-точь! Единственное, что крыльцо расположено было в обратную сторону. Я удивилась сама себе. Маленькая была, а как точно я запомнила особенности этого самого куреня!!!
Примечание. Котовский район.
Первоначально Котовский район назывался Ждановским и был образован согласно Постановления ВЦИК РСФСР от 25 января 1935 года на базе 12 населённых пунктов Камышинского и 6 населённых пунктов Даниловского района Сталинградской области.
04. 01. 2015 год
Фото из интернета