На чуланном гвозде - шмотка не от Версаче
В подмосковных задворках и стенах дощатых
Доживала свой век на общественной даче
Куртка-кожанка, шик. Из далёких двадцатых.
Задубевшая в сталь и с подкладкою рваной,
В масть коня вороного и с голосом стервным
Мойшей быстро пошита была без изъяна.
Санька – мурый чекист, стал хозяином первым.
Бесшабашный, веселый был парень-рубаха.
По привычке ходил в куртке: грудь нараспашку.
Дырку сделал в спине поздней ночью Степаха -
Фармазон, острой финкой – удар без промашки.
Стал хозяин другой. Агнец божий. Тихоня.
Куртка стала дружна с кожей автомобиля.
По ночам рукавом лишь махал он спрасоньи:
Пли! В ответ карабины безропотно били.
Время вскачь пролетело до тридцать седьмого.
Не одели вдруг куртку, забыли наверно.
Но ничто не забыто: ей помнилось много!
В тишине усыхала годам соразмерно.
После грела собой её куча народу:
Сын начальника, друг, дворник дачный и свёкор,
Но на кожу пропала всеобщая мода -
У народа теперь макинтошный был штопор.
Ворошила историю, крылась шагренью,
Погибала в надежде лизнуть гуталина.
Уходила эпоха примерного рвенья,
Что несла на плечах своего «ИСПОЛИНА»!
В дом огонь заглянул, чтоб поесть и стать сытым.
Съел былое житьё, сторожимое дачей.
Съел и куртку, зубами скрепя, с аппетитом!
Пепел ветер разнёс. Дождь убил пепел, плача.
05.07 11- 05.01. 2014 РД Андрей Оршуляк