Крепости Херсонеса покажутся привезёнными через Понт в разобранном виде,
Плоды белой акации хрустят, словно сверчки на деревянном настиле.
Скалы встают из вод, как патриарх с одра при артрите,
И редкие сосны на отлогих холмах выглядят так, словно их только что отпустили.
Из мест не столь отдалённых, и поэтому безучастных
К нашему прошлому, настоящему, а тем более будущему,
Может потому-то твоё присутствие в любой точке и выглядит непричастным,
Что ты выпал из ряда от предшествующего к грядущему.
Невысокие набережные отличаются матовыми фонарями,
Убегающими вдаль, как ряд дорогих застёжек,
Из равных жемчужин с отшлифованными краями,
На бесконечном платье, без прилагающихся к тому серёжек.
В местных кабачках всё намного дешевле, чем в столичных пабах,
Но также, собираясь в кружки, гремят гранёными кружками,
Судачат о дрянном правительстве, дороговизне и бабах,
И также хвастаются машинами, зарплатами и подружками.
Новый свет напоминает атоллы на Гонолулу,
Круглая прозрачная заводь покачивается и шепчет,
Лишь старый киргиз – подёнщик, подобно мулу
Бредёт вдоль пляжа между детей и женщин.
Запах вишни мешается с запахом табака и сушёного винограда,
Ветер, запутавшись в арках и плюнув на всё, отдыхает.
Здесь в общем-то ничего не хочется, да ничего и не надо,
Себя и моря здесь с лихвою хватает.
Россыпь звёзд в вогнутом чёрном зеркале откатывается назад,
Открывая для нас великое в некоем абстрактном стиле,
А как далеко, простите, находится его фасад ?
Ведомо только ангелам, которых сюда не пустили.