В тишине, только в тишине,
я могу думать, могу работать.
Где же найти, где найти её мне
в растревоженном улье, погрязшем в заботах?
Где отыскать тишины душе,
голову приклонить в смиренном покаянии?
Дней окаянных слышна уже
тяжёлая поступь в пьяном рыдании.
В тишине, только в тишине,
Боженька сможет меня услышать.
Я на дне, глубоко-глубоко на дне,
на двенадцатом этаже, в двух шагах от крыши.
И когда ревёт всё вокруг и гудит,
я карябаю неумелые свои молитвы
прямо по живому, на впалой груди,
ржавыми зазубринами отцовской бритвы.
В тишине, только в тишине,
возможна мысль и возможна работа.
Господи, где отыскать её мне
в круглосуточном сумасшествии огромного города?