Покоем выткан день. Отраден кров.
В весёлом ворковании печурки
отчётлив монотонный голос дров,
влекущий, словно песня, слух мой чуткий.
«Динь-дон! Динь-дон!» - звенят колокола
в оркестре ветра на застывшей крыше,
вызванивая в явь: «Зима пришла!» -
с надеждой, что округа их услышит.
А как не слышать, если этот глас,
летящий по просторам белоснежным,
подхваченный метелью, сводит нас
с ума от надрыванья скрипки нежной.
Пора надежд и повсеместных грёз…
И слышен в тихом шёпоте снежинок
не то призыв, не то простой вопрос:
«Возрадуйтесь, о люди! Будем живы!?»
«Динь-дон! Динь-дон!» - я сердцем подхвачу.
Звенит внутри мелодия восторга.
В санях зимы по миру прокачу,
пока мой нрав природа не отторгла;
пока ресницы в небо распахнув,
вбираю жадным ртом морозный воздух;
пока я в снежной замети тону,
как в океане беспредельно-звёздном.
Крепчай, морозец, на стекле рисуй!
В еловых лап магическом убранстве
я разгляжу земную нашу суть,
проявленную в льда непостоянстве.
«Динь-дон! Динь-дон!» - звенят колокола…
И рвутся ввысь души высокой ноты:
«Переживём судьбу! Зима пришла!
Да здравствуют свершенья и полёты!»
Динь-дон!
……………Динь-дон!
…………………………Динь дон…