1. Кажется, вслух
Вышел -
снег набросился,
заметался, забился, ускорился,
сунул хлопья прямо в самую душу -
нет.
На воздухе мне не лучше.
Бьется снег - в рот и нос.
Фонарь
в роскошное белое врос.
А где-то визжали снаряды
пятьдесят
тысяч раз кряду,
за мной протянулись
цепочки следов -
как следы от оков.
Все прекрасно.
Мама. Ты где?
Завороженно смотришь? -
там, в ерунде,
в цирковой полутьме,
где мне невесело
и говорить больше не хочется.
2. Про себя
К вам на арену шёл учиться говорить.
А учусь только больше молчать
и скрывать
что знаю не то,
и знать, что скрываете вы
в ответ.
Словно, чтоб сказанное было ценным, надо, чтоб его стало мало.
Как ни учусь
заново, снова -
всё равно все слова и словечки сбегают.
Я хватаю их у самого горла,
а они
- скользкие -
выворачиваются.
Толпами, стаями
и стадами,
что вырастил,
храня безбожно секреты.
Теперь рук никаких
просто нет,
чтобы их выловить и остановить.
Цирк должен учить говорить и смеяться? Меня он учит молчать. Глядите: слова танцуют на кончике языка и умирают там. Весело вам?
Меж залпами орудий
молчанье становится гробовым.
3. Вслух, нараспев
Цирк наш - самый лучший на свете!
Так написали мы на билете.
Я люблю его - очень преданно, честно!
Ведь ярко у нас и интересно!
У нас есть драконы,
питоны,
грифоны,
ОМОНы,
скульптуры,
натуры,
иллюзии, фуксии,
Прусты и Пруссии,
чудеса-небеса,
роллтон-лапша,
детектив неспеша...
4. В себе
Здесь очень много иллюзий и декораций. В полутьме и софитах - будто настоящее. Нет, тут есть настоящее - само представление, эти люди и звери. Но блеск их? Я, старый волшебник и старый режиссер, - вижу, что пустое, красивое, ненастоящее. Скрывающее. Я мог создавать - и создавал, - много лучше.
Насмотрелся.
Пылей наглотался.
На воздух вот захотел.
Попросил и вышел.
Наконец вот вижу - природа, свобода. Не от этого ли бежал, создавая движущиеся картины, превращая (взаправду) мышей в голубей, крестьянок в принцесс?
Бежал, а потом устал от одиночества и молчания и ушел в цирк - смеяться и говорить. Волшебник. Фокусником пошел. Чего ты хочешь, дурак?
Истины хочешь.
Это здесь, на воздухе, надо было смотреть и слушать истину. Здесь надо было учиться говорить и смеяться. Когда на улице были дети и старики, и спешащие взрослые, и птицы и звери. А не теперь, когда они там, - завороженные твоей магией сидят в полутьме и смотрят, что же дальше, и истина дремлет в них.
Теперь здесь даже дышать нельзя, - снег лезет едва ли не в душу.
5. Вслух
Плачу, зову я
в тени фонаря.
От чего я бежал - нынче кажется милым.
И вот я стою посреди января,
Глядя в годы, прошедшие мимо.
Даже в холод и ночь, где я онемел,
Огнь жжет меня - адского дня.
За всех позади, кто простить не сумел -
Снег и вечер!
простите меня.
6. Слова внутри и снаружи смешиваются в такую же безмолвную кашу, как снег снаружи. Волшебник делает петлю среди замерзших улиц и возвращается. По мановению его палочки цирк превращается в его собственный дом. Удивленные посетители вываливаются из дверей, из окон, раскрашенные в полоску кошки, бывшие тиграми, лезут из дымохода, вновь обернувшиеся голубями попугаи испуганно вспархивают в ночное небо. Волшебник ждет, пока зрители разбредутся по своим местам в жизни. Только потом идёт домой.
7. Вслух, открывая дверь своим ключом
Я вернулся в мой дом,
знакомый до слёз.
Где арена, где гром,
стаи тигров и коз?
Тихо костюмы
пылятся в шкафу.
Шатёр и трибуны
сваленЫ на софу.
Картинки мои
живут на стенах,
гоняют чаи -
икра на блинах.
Соберу чудеса
в рукава и пойду,
починю небеса,
приберусь и в аду.
***
- Здравствуй, мама. Я дома.