Средь серых дней оплот забвенья
Меня всецело поглотил.
Не мог найти я вдохновенья,
Рутиной я в себе поэта погубил.
Остыла страсть, приникла муза.
Старался много суток, составляя слог.
Но стали мне стихи обузой,
Ни строчки новой я сложить не смог.
И строки в прошлом вспоминая,
Я черной злости отхлебнул поток.
Где муза слога молодая,
Которой столько подарил я строк?
Вернись, прошу тебя! Я все же
Ничем тебя и не обидел.
А если я когда, быть может,
Забыл тебя - прости,
Я в том, дурак, вины своей не видел
И сбился с верного пути.
С тобой писал легко, шутливо
Про быт, друзей, вообще о многом.
И сложности я в том не видел, как ни крути
Огонь в стихи я, будто, помещал огнивом.
Простым, понятным русским слогом,
Но вскоре сбился с этого пути.
Быть может от простейшей лени,
А может и от смертных дел.
Рутина быта - наше бремя.
Быть может общий поглотил меня удел.
Но не ищу себе я оправданий,
Прощения просить и вдохновения хотел.
Чтобы среди рутины и пустых стенаний
Я, как и раньше, для тебя писать стихи умел.
Но муза не дала прощенья.
Предательством я сам себя и погубил.
Теперь не будет больше восхищенья
Моим тем слогом, каким когда-то я творил.
Как будто старческий оплот забвенья
Меня всецело поглотил.
Теперь и не найти в себе мне вдохновенья,
Я безответственно в себе поэта погубил.