Там, где чудится воля, покорности учат жён. Только мысли мои несмиренны, горьки, остры. Вот скажи, если знаешь, зачем мы друг другу лжём? Лжём и терпим, надеясь на повод, на нерв, на срыв. Ты меня забирал в эту зиму за чёрный лес. Око проруби ждёт, если бел еще пруд души. Ты меня пригласил на торжественный полонез, и теперь только случай иное за нас решит. Грациозно кругами обходим во льду дыру, чтобы трещины шли, но самим не пойти ко дну. В этом медленном танце не нужно касаться рук, только видеть на белом раскрытую глубину. Только чувствовать холод, расслабиться и дышать, не молить о тепле, потому что оно нам - враг. Чуть впечатывать в лёд каждый свой осторожный шаг. Улыбаться и врать, улыбаться и снова врать...
И когда через кромку прольётся как кровь вода, и сосуды всех трещин заполнятся на беду, пересилить свой страх и легко каблуком наддать, и закончить торжественный танец на тонком льду. Чтобы ложь раскрошилась десятками битых льдин, чтобы чёрной обидой насытилась полынья. И в молчаньи на твердую сушу взошёл один
из танцоров...
И пусть это буду я.