Каждый год на Москве
в марте ли, феврале
повторяется снова и снова:
провожанье зимы,
и гульба, и костры,
и катание на Воробьёвых.
Всё как будто навек:
этот визг, этот смех,
и мороз, и румяные лица…
На горе, под горой! –
и снежок молодой
всё искрится, искрится, искрится.
А под нами – Москва –
крыши да купола,
там, в домах, на столах деревянных –
ждут, томленьем полны,
кружевные блины,
да под водочку, да со сметаной!
Се шестнадцатый год.
Веселится народ
и гуляет, и пляшет, не зная,
что на сотнях голгоф
миллионы крестов
словно шерсть, из земли вырастают.
Что там будет потом? –
смерть, разруха, содом –
нет, не с нами, конечно, не с нами!
И пока, и пока
жизнь сладка и легка
и блестит, и скрипит под санями.