Гордый дух и непокорный норов, амазонки, амазонки,
тонкий стан, упруги бедра, амазонки, амазонки.
Зоркий взгляд, чуткий слух, спокойный голос,
улыбку выдавит с трудом, и та с насмешкой и презрением.
Лишь на творение, невинное, природы,
смотрит, нежно улыбаясь, с умилением.
Ей секс противен,
и любые разговоры о вожделеньях
вводят ее вздорность в возмущение,
любого на куски готова искромсать,
кто ей намек такой подаст,
и все равно кто намекает, иль прямо говорит,
мужик иль баба,
она секс недопонимает.
И не дай бог, хотя бы краешком мизинца
дотронутся рискнул, красавчик, до ягодиц ее,
считай,
орлы кусочки невежды, в пещеры деткам-птенцам, растащили,
и пенис в придачу унесли.
И глазкам, нежелательно, скользить слащаво
по телу, почти нагому,
коль глазки, хотят еще хоть что- то увидеть, впредь.
Детей рожать амазонка не умеет и учиться не желает,
ее на подвиги дух тянет,
ей хочется сразиться с равными, иль отразить удар,
кровь в жилах ее, застоя против,
кровь у нее горячая, как поток лавы.
Она живуча, как живуче все дикое в природе.
она вдыхает грудью холод мрака,
на сырость бездны душа ее откликнется быстрее,
чем на объятия в постели чистой или соломе свежей.
Ей солнца луч, ей дождь со снегом,
ей ветер, пронизывающий насквозь, подавай,
ей прорубь, водопад по круче, луну по ближе,
песок сыпучее и обжигающе -приятный, подавай.
Ей на месте не сидится,
она не томная девица, и не распуста-девка!
Ей хочется в перед идти, порой пускаясь в бег.
Ее любопытство в даль ведет,
и неизведанные земли к себе зовут.
Вот плот соорудила,
а вот руками рыбу изловила,
вот птицу на ходу поймала,
и ей движения того все мало, мало...
Стрелу достала, запустила,
и сама же за стрелой вдогонку полетела,
захотела развлечься малость,
соревнуясь в скорости со скоростью стрелы,
которая на три секунда раньше полетела.
И так бы развлекалась бы она,
да смотрит лежит в трущобе позаброшено дитя,
а мамка с папкой в рабство угнаны,
неволя с собою забрала недавно их,
видать рабовладельцы тут шалили,
дитя слабо, они его небрежно загубили,
предпочитали мальчиков иметь в рабах.
То девочка была, взяла с собою, амазонка,
не покидать же то, что ручки потянуло,
в надежде на помощь и спасенье.
И так растила,
годы шли, что сама умела делать, тому учила …
А время спустя, девочек толпа уж возле нее собралась,
мальчишек подбирала, уж если брошено было дите,
в деревни отдавала, пристраивала в подмастерья мастерам.
Ни хотела она возиться с теми у кого иначе выглядело тело,
и в вопросе этом непреклонною была.
На то имела право.
Так и жила, девиц на диво подрастила,
вливая в каждую неведомую силу,
прыткость, сноровка, в них чувствовались с далека,
и обходить толпу ту желающих немало было,
мол ступайте бабы себе мимо,
своих хлопот хватает.
Ну, а если кому- то в смелость захотелось
по хохотать, резвясь,
то шли на встречу, и редко назад возвращались,
жены шли остатки собирать, увидев,
что дамы, грустно, удалились, своей дорогой, прочь.