Лефортово. Моя Москва
девчонкой тащится из школы
к троллейбусу. Портфель тяжёлый,
в нём цифры, ноты и слова.
А в палисадниках сирень
зудит онегинской строфою —
«Ах, Таня, Таня, что с тобою?» —
— да ничего... Весна, мигрень.
Покрыта патиной веков
мемориальная табличка:
«Здесь жил»... — а над карнизом птичка
с белковой пищей для птенцов.
Ампирные особняки
глядят вослед подслеповато.
Портфель тяжёл, душа крылата,
а туфли малость велики.
Она бредёт, пьяна весной,
в пальтишке куцем нараспашку.
Троллейбус кротко ждёт дурашку.
Он не спешит. Он сам такой.
Пантограф мерит провода
логарифмической линейкой.
И потерявшейся копейкой
висит над Яузой звезда.
Москва листает у окна
страницы толстого романа,
не веря ни слезам тирана,
ни лёгким клятвам шалуна.
А мрак ползёт за ней как змей,
сливаясь с серым тротуаром,
грозя нашествием, пожаром
и чёрт-те чем из прошлых дней.