Я помню печь и с вареньем булку.
Комод-ампир, а на нём шкатулку.
Помню, штукаря, от бабушки драпал,
и варенье с булки капало на пол.
Пейзаж комода: слоники слева,
справа - волк и голая дева.
Гвоздь в стене, диагональю тулка,
под ней лучилась в ночи шкатулка.
Полная тайн, серебра, туркозы,
камней драгоценных? Но вдруг под вечер
бабушка молвит: “В шкатулке слёзы
мои хранятся. Никто не вечен.
Спина не гнётся и ноги не ходят,
я жизни этой хватила лишку,
скоро помру, обещай не шкодить,
удача не ловится на мормышку".
Я, не желая бабушке смерти,
решил ускорить процесс открытий.
Всего три шага - от “хочу” до “не смейте” -
вместили в себя череду событий.
Сначала я гвоздик искал в чулане,
затем над ним проводил камланье,
а после с опаскою, словно в воду
ступая, себя подводил к комоду.
Шкатулка открыта, но в ней ни слезинки,
а вместе стянуты вдоль резинкой
от деда, что был любим и присен,
медаль за отвагу и связка писем.
Декабрь 2014 Сиэтл