Я наказал жирафа -
Он посмел быть длинношеим,
Голова его над крышей реет -
Его повел на плаху.
Я отругал и бегемота
За то, что жирный, не взлетит,
А если вдруг - солнце застит
И будет хмурая суббота.
И бил я плетью обезьяну
За весёлости излишек,
Понаставил же ей шишек -
Она враз сжалась и опала.
Отстреливал я птиц навылет
За лишний шум - такое дело,
В полете ветви те задели!
На посадку, отменяю вылет!
Весь зверинец получил расправу
За то, что под моею шкурою
Устроили свой гам. Натурою
Своею попрали мое шкурное право.
Рвал свою шкуру человечью,
Обнажал зверинец, они блеяли,
Кричали. В спасенье верили
И заклинали своей речью
Оставить на обочине, не бить
В затемках. Обещали вырасти
И поумнеть. Сулили корысти,
Раз не способен я их любить.
А я, надсаживаясь, рвал.
Взглянул на весь зверинец вкупе,
И понял - свет мне недоступен.
Я гнать их, а они аврал
Устроили. В толк не возьмут
И спрашивают жалко "Почему?".
Я отвечал им "Да потому,
Что вас терпеть я не могу.
Что я вас просто ненавижу!
Что я - не я, а - вы!
Что вы под шкурою наги
И что за вами я себя не вижу.
Я всем вам покажу!"
Взревел вдруг лев:
"Видал я королей!
Но вот что я скажу.
Ты - то не ты, ты - зверь.
Я - зверьев царь, твой царь.
Попробуй-ка меня ударь!
Открыта настежь в шкуре дверь,
Ты можешь уходить, открытая дорога,
Раз с нами тебе гадко и противно.
Тебя я не держу, хоть и мотив твой
Фальшью отдает. Подумай сам немного
Чем будешь ты без нас?
Пепел в горсти?
Ты загрустил?
Не проживешь и час,
Коль вдруг останешься один.
Расти зверинец свой, учи уму,
Учи сейчас, тебе я помогу.
Господь не ты, но господин".
Так долго спорили мы с ним.
Я глоткою кричал,
Он рыками рычал,
Меня порядком утомил.
Жирафья шея ноет,
Хнычет бегемот -
Болит живот,
Подкрылки ломит...
На перемирьи мы на перекур сошлись -
Нет худшей вещи, но война
Нуждается и в ней. Она
Слаба как я. Попробуй разберись
Что дальше будет в басенке и как -
Мне то неведомо, не знаю.
А посему все этим и скомкаю,
Чтоб не толкнуть в строках фальшак.