Это – письмо мое Эмили и Уолту –
«Уолт Уитмен, космос, сын Манхэттена»
«Песня о себе»
Вот и живу в обалделой стране,
Воспоминая, что в ней не по мне.
Но иногда, точно сквозь сон, -
Вздох или стон? Эмили Дикинсон...
(Э.Д.)
1
Все мысли – на бумагу и в стол –
Небо – калитка – дом – Затвор –
Печататься – это почти приговор –
Семь ласточек имя твое забыли –
Нам снится – один и тот же сон –
Затвор – дом – калитка – Небо –
Встретиться нам – тебе и мне бы –
Имя теперь мы споем – Эмили – –
4 октября 2014 г
2
В 56 – Э.Д. не стало.
В 53 – Н.О. писать стала.
ЭД нежно звучит - как Эдем –
Я – о ней ничего не знала,
Знала она обо мне – не молчала:
- Я Никто! А ты кто?
Может быть – тоже Никто? -
Мне она отвечала.
У нее – эпистолярный роман,
У меня – с сайтом роман электронный,
В черновиках иероглифы – Код –
Даже не видно края стола –
У меня в запасе времени мало,
Одним словом – пиши пропало –
Только не говори, что устала,
Кажется – не опоздала – –
19 октября 2014 г
3
Надя Оленина, дочь России и Казахстана,
Трех земных поясов: северного, южного и среднего,
Пяти городов: Красноуральска – там прошло детство,
Мончегорска, Заполярного, Мурманска – в них остались юность и отрочество,
И Алма-Аты, а теперь Алматы – где настигла зрелость.
За окном напротив вижу пожелтевшую статную березу-красавицу ростом с пятый этаж,
Она машет мне белой веткой, передавая привет с далекой исторической Родины
И этим согревает душу,
Слева перпендикулярно горам выстроились в линеечку пять маленьких
Тянь-шаньских елочек,
Справа – еще линейка из пяти горных елочек чуть взрослее и кусты красных
Городских роз,
Это двор трех элитных домов, но его блага созерцают и мои глаза.
Под окном – огромные карагачи и четыре сосны, самая высокая из них засохла,
Еще два плодоносящих дерева урюка и небольшой куст сирени,
Каждый год радовала пышногрудая шикарная яблоня-невеста, но она погибла
От рук людей, и на ее месте теперь зияет пустота,
Вдали вдоль шоссе и между домами выглядывают величавые дубы выше пятого этажа,
Но они не спасают от вечного шумового эффекта машин, он врывается стереофонией
Наружу из двух фрагментов шоссе и сливается воедино в моем слухе, образуя диссонанс.
Вечерами между двумя советскими двенадцатиэтажками справа я ловлю
Фрагменты заката, наполовину высовываясь с балкона,
Рассветы встречаю его отражением в сплошном витраже темно-серых стекол элитной
Четырнадцатиэтажки слева.
Напротив между элитными девяти- и четырнадцатиэтажками передо мной фрагмент
Хребта Кумбельтау в цепочке гор Заилийского Алатау, мои красовки вышагивали
По нему 15 лет, я и сейчас бреду мысленно по его еле видимой тропе вдаль
До перевала Титова,
А по крышам домов напротив вышагивают две пары лапок скворцов между
Спутниковыми круглыми тарелками, они мои соседи и проживают под крышей
Девятого этажа,
Летучие мыши на уровне крыши не выше – не ниже описывают лотос рваный
Спонтанно сумерками рано, на клочья разметав нирвану,
С крыши моего дома к ним и скворцам протянут толстый тяжелый провод,
По нему бежит Интернет, но он им не нужен, и это не говоря уже о мелочных проводах,
Опутавших дома,
Два года подряд ранним утром, раскачиваясь на этом проводе, заливистыми трелями
Будил всю округу скворец из семейства нынешних жильцов,
Сейчас его пения не слышно, с ним случилось несчастье, его погубил один из проводов.
Слева за четырнадцатиэтажкой тянутся горы от любимого всеми и мной Талгарского
Перевала, он скрыт за этим домом,
За ним – бешеная река Левого Талгара, скрытая от городских глаз, с ней я
Разговаривала во время нашей встречи пять дней, и беседую до сих пор,
За ними и за советской пятиэтажкой рядом с антенной белеет макушка пика Талгар,
Вечно манящего пятитысячника, на нем я еще не была, и уже никогда не буду,
Но мысленно покоряя его, стою на вершине и вдыхаю пьянящий воздух свободы,
За хребтом Кумбельтау мое самое любимое место на этой Земле –
Ущелье Верхнего Горельника,
Его не видно из моего окна из-за хребта, но оно живет в моем душевном сердце и
Моих телесных стихах,
О, этот милый сердцу островок моей души!
Она бродит там подолгу на стыке слияния двух вод – реки Горельника и
Вод водопада, любовно воспетых в моих стихах.
Единственная отдушина в этих зажатых тисках урбанизации – это трехъярусная антенна
На крыше моего дома, она в виде мачты отражается миражом в синих стеклах
Девятиэтажки напротив,
Часто вечерами я встаю на мостик балкона, поднимаю трехмачтовые паруса и мой
Пятиэтажный советский корабль бороздит океаны Вселенной,
Правда, пассажиры из тридцати восьми кают об этом и не подозревают даже,
Под утро корабль снова возвращается из далеких путешествий в свою родную гавань –
И эта гавань – мой мир –
И эти страны и эти города - мой космос –
И это не Амхерст - и не Манхэттен – –
20 октября 2014 г