Верните, сволочи, весло!
– мне без него сквозит под ребра.
Стоять нагою – ремесло,
и я брезент в шашлычной спёрла.
Пропал безносый пионер,
уж третий год на Пасху минул,
за озером у нас карьер,
в ту сторону ушел и сгинул.
Смотрю на профиль Ильича,
он руку тянет… Каменею.
Как не хватает мне меча!
И наглый голубь метит в шею.
Фонарь, живее всех живых,
сквозь дребезги на парк лунится
и превращает травы в жмых,
и старит каменные лица.
В помин за черта колесо
еще ворочает кабинки.
Вновь вспоминаю я весло,
в жестянке ржавые сардинки…
Кипела жизнь, и плыл фокстрот,
и девочки в нарядных платьях
в речевках глупых рвали рот,
искря, как ведьмы на заклятьях.
Но колокол уже звучал,
предчувствуя безлюбья подвиг,
и как начало всех начал
рыдал под лавкой алкоголик.