Брату моему А.Смолякову
Возьми, музыкант, мне погуще аккорд:
тягучий, со скрипом, прокуренный джазовый,
и медленный ритм — так толкается в борт
спина океана волной диабазовой!
Да так, чтоб я слышал, как чайки кричат
про чёрные скалы, про скалы высокие,
что в пору закатную кровоточат
средь синего моря — персты одинокие.
Чтоб в песне твоей человек вечерами
в закатное время смотрел, как на пламя.
Багрового неба кровавое знамя.
На алую пену пурпурного моря,
где чайки кричат, задыхаясь от горя,
от горького горя вечноголодных,
от жизни суровой на скалах бесплодных.
Пусть камнем падут остроклювые птицы
в багровую пену, чтоб кровью упиться,
рвать синие тени упругие рыбьи
и сыто качаться на медленной зыби.
Кричите! Кричите, безумные птицы!
Кровавую пену пробейте до дна!
Мне моря не хватит сегодня напиться!
Подайте! подайте! подайте вина!
Пусть бьётся о скалы тоска, как доска,
о чёрные скалы оскалов базальтовых,
вселенная нынче тесна и узка,
так рви её в клочья пронзительным альтовым!
Давай, музыкант, не жалей, не жалей
ни пальцев, ни струн, ни народа кабацкого!
Жизнь — классная песня, до края налей...
Жизнь — классная песня...
Да coda дурацкая.