«Ибо огрубело сердце народа сего,
и ушами с трудом слышат,
и очи свои сомкнули,
да не узрят очами,
и не услышат ушами,
и не уразумеют сердцем,
и не обратятся, чтобы Я исцелил их.»
Исайя 6, 10
Как голова моя болела,
Как ныли шея и спина,
Не мог понять я – в чём же дело?
За что Пророка распинать?
С утра они ко мне явились –
Первосвященники с толпой,
А для чего? Скажи на милость –
Им суд понадобился мой.
Они злодея изловили,
Он, связанный, стоял меж них,
О, боги! Как они вопили!
Злодей же кроток был и тих.
Передо мною не склонился,
Стоял спокойно, нищ и бос.
Ну, с рыбаками подружился
Их новоявленный Христос,
Какой-то храм хотел разрушить?
Как будто смог бы … Вот чудак!
Мне Каиафу только слушать –
Вот он – на самом деле – враг.
Я отказать хотел им сразу,
Сказал – Его судите вы,
Они в ответ – Достоин казни,
А нам казнить нельзя, увы …
Лишь Праведник спокоен, словно
И не Его судьбу сейчас
Решаю я, кто над огромной
Страною этой держит власть.
Ну, умолял бы, плакал что ли,
О снисхождении просил …
А, может, к этой страшной доле
Он Сам Себя приговорил?
Первосвященники сказали,
Что возомнил Себя Царём …
Так Он безумен! Наказанье?
Но я вины не вижу в Нём.
Спрошу Его – Скажи мне, Ты ли –
Царь Иудейский, здесь стоишь?
Глаза Его, как звёзды, были,
Промолвил Он – Ты говоришь.
Ты говоришь?.. Пойми, попробуй …
Как чист и ясен взор Его …
За что ж они с такою злобой
Все ополчились на Него?
Не все, вон женщины – те плачут,
Он исцелил их, говорят.
Взглянул ещё – что это значит?
Спина и шея не болят …
И боль, что мне виски пронзала,
А темя грызла, словно мышь,
Исчезла сразу, лишь сказал Он,
Нет, проронил – Ты говоришь.
Такой не мог творить худого,
Чего ж беснуется толпа?
И обвиненья те же снова …
Безумен я иль чернь слепа?
Злодеев видел я немало,
Но Этот явно не из них.
Как солнце в храм, где тьма дремала,
Мне в сердце взгляд Его проник.
А Он молчит , не отвечая
На обвинения всех тех,
Кто, Каиафой подучаем,
Кричит о казни громче всех.
- Что сделал Ты? – Его спросил я -
Первосвященников и люд
Ты разъярил с такою силой,
Что привели ко мне на суд.
- Не от земного мира Царство
Моё – сказал в ответ Христос.
Он прав – тут злоба и коварство –
Вот и ответ на мой вопрос.
- Я б не был предам Иудеям
Когда бы был Я - Царь земной,
Мои служители злодеям
Не дали б власти надо Мной.
Но ныне Царство не отсюда
Моё – промолвил и затих …
Не знал тогда, что долго буду
Я мучиться от слов таких.
Хоть отвечает непонятно,
Я к размышлениям привык,
Но голос тихий и приятный,
Отнюдь не плотника язык.
Не возражает, значит, - Царь Он,
Так где же Царствие Его?
Избит, а взгляд так лучезарен,
- «Я не от мира от сего …»
- Итак, Ты – Царь – я уточняю,
- Ты говоришь – ответил мне –
Что Царь Я – (это слышал, знаю,
Хоть и не понял я вполне).
Спросил я – Видишь, сколько злобы,
Как обвиняют все Тебя?
Ответил – В мир явился, чтобы
Им истину поведать Я.
Кто сам от истины, то слышит
Мой глас и слушает Меня …
- Ну вот, и к истине я вышел,
Быть может, тут смогу понять.
- Что – истина? – Его спросил я,
Сарказма, впрочем, не тая –
Давно живу и убедился –
Она у каждого своя.
И у Него, конечно, тоже …
Кто может истину познать?
Он заблуждается, но всё же
Нельзя за это распинать.
Я отличить могу, надеюсь,
От ночи день, от правды ложь.
Сей Человек ни на злодея,
Ни на безумца не похож.
Но философские идеи
Им непонятны и странны …
И вновь я вышел к Иудеям
- Не нахожу я Нём вины!
Свою преследуя затею,
Заволновался снова сброд –
До этих мест от Галилеи
Он возмущает весь народ!
Узнав, что Он из Галилеи,
Его я к Ироду послал.
Он разберётся сам, надеюсь,
А я от них уже устал.
Но Ирод, хитрая лисица,
Насмешки применив и лесть,
Ни слова не сумел добиться,
Мне сотник всё сказал, как есть.
Одевши в белые одежды,
Царь вновь прислал Его ко мне,
Цвет непорочности, надежды …
Ни слова о Его вине.
О, этот Ирод, много злого
Я знаю о его делах …
Не обвинив Пророка словом,
Сам вырос он в моих глазах.
Открыто оправдать не взялся,
И это ясно – просто он
Первосвященников боялся
И этот свой синедрион.
Неоднозначен – это точно,
Но всё же совесть в нём жива,
Хоть далеко не беспорочен,
Как говорит о нём молва.
Казнил какого-то святого,
А, говорят, его любил …
Дал на пиру кому-то слово,
Когда нетрезв изрядно был.
Теперь не хочет снова руки
Невинной кровью обагрять,
Не влезешь в душу, может, муки
До сей поры мешают спать.
И вот опять в одежде белой
Пророк стоит передо мной,
И я не знаю, что мне делать
С Его придуманной виной.
Моя жена сказать прислала,
Что страшный сон приснился ей,
В нём за Христа она страдала …
«Не тронь Пророка, пожалей!»
Первосвященников созвал я,
Старейшин, прочий разный люд.
- При вас, вы видели – сказал им
Вершил я справедливый суд.
И всё исследовав, поверьте,
Не нахожу я в Нём того,
За что предать бы можно смерти,
Ведь Он не сделал ничего!
Я посылал к Царю, сам Ирод
Его усердно допросил
И, не найдя худого, с миром,
Ко мне обратно возвратил.
У вас ведь скоро праздник будет,
Я накажу плетьми Царя
И отпущу … Но эти люди
- Хотим Варавву! – говорят.
А тот Варавва – он убийца,
Смутьян, мятежник … Отчего
Я вижу рты лишь, а не лица,
И все вопят – Распни Его!
Я чувствую, что не пробиться,
Не одолеть глухой стены
- Вам надо выпустить убийцу?
Я ж в Этом не нашёл вины!
Как образумить это стадо?
Они ж не слышат ничего.
Собаке кость мне бросить надо –
Я бичевать велю Его.
Хоть будет больно, но распятье
Куда страшнее и больней.
Итак, велел Его забрать я
И сотнику – Не сильно бей …
А воины – им порезвиться,
Черёд пришёл их, наконец.
Его одели в багряницу,
Из тёрна сладили венец.
Довольны развлеченьем новым,
И радуясь, и гогоча,
Надев ему венец терновый,
«Вот – Иудейский Царь!» - крича,
Все били по Его ланитам,
А Он молчал и всё терпел,
Кричали – Радуйся!.. Но пыткам
Я вскоре положил предел.
В чём был Он - вывел к Иудеям,
- Се Человек! – и вновь они –
Завистники и лиходеи
Вопят – Распни Его! Распни!
- Судите сами, как хотите,
Царь Иудейский всё же Он.
Убейте или отступите –
Ведь Он нарушил ваш закон.
Но Иудеи отвечали
- Нам не велит закон казнить,
Его бы смерти мы предали –
Себя Он Сыном Божьим мнит.
Сын Божий? Тут я убоялся,
Его в Преторию послал,
- Откуда Ты? – узнать пытался,
Я спрашивал, а Он молчал.
Сказал я – Мне ль не отвечаешь?
Не знаешь ли, что власть моя
Иль наказуя, иль прощая,
Казнить и миловать Тебя?
На это я в ответ услышал
- Ты власти вовсе надо Мной
И не имел бы, если б свыше
Тебе то было не дано.
А посему, на тех грех боле,
Кто передал Меня тебе …
О, как хотел Его на волю
Я отпустить назло судьбе!
Я с Ним к толпе безумной вышел,
В глаза фанатиков гляжу
И чувствую – меня не слышат …
- Я в Нём вины не нахожу!
- Себя Царём над Иудеей
Он объявил недавно вдруг,
Ты с ним разделайся скорее,
Пилат, коль кесарю ты друг!
И я, услышав это слово,
Велел прочь вывести Христа,
Воссел на судном месте снова.
О, боги! Как же я устал!
Сказал спокойно Иудеям
- Се – Царь ваш, мне ль Его распять?
Но лицемеры-фарисеи
- Царь – кесарь! – начали кричать.
Шантаж прямой – ведь донесут же,
Что с самозванцем дружен я,
Ему не легче, мне же хуже –
Карьера кончится моя.
Тогда я встал и руки вымыл,
Весь этот сброд мгновенно стих.
Сказал им – Настояли вы, мол,
Нет крови на руках моих.
Они опять кричали громко
- Пусть будет Эта кровь на нас,
На детях наших и потомках …
Прости, Христос, Тебя не спас …
Тебя им предал на распятье,
И на Голгофу под крестом
Тебя вели Твои собратья,
Моим довольные судом.
Ясам к кресту писал табличку,
«Царь Иудейский» - написал.
Вопил священник – Это слишком!
Он Сам Себя так называл!
Но тут уж я упёрся твёрдо
- Что написал - то написал!
Отрезал, отвернулся гордо,
Довольно им я уступал.
И Ирода успел понять я,
Теперь, когда Христа отдал,
Мы навсегда – по крови братья,
Он – обезглавил, я – распял.
Мы жертвам смерти не желали,
Приказ давая умертвить,
Но это сможет в нас едва ли
Больную совесть усыпить.
Я принародно руки вымыл,
На совести же кровь видна,
Её не спрятать и не вынуть,
До смерти в нас живёт она.
Сегодня так стемнело рано,
Лишь час шестой, померкло всё.
Сейчас Он мучается … Рану
Мне в сердце крест тот нанесёт.
День пролетел – я не заметил,
С утра болела голова …
Но что же означают эти
Его о Царствии слова?
Так и не понял я, откуда
И кто Он … Но не плотник – нет,
Сын Бога? Но возможно ль чудо?
Его отчизна Назарет.
О, как устал я, будто прожил
За этот день всю жизнь свою …
Быть может правда – Сын Он Божий?
Как в душу Он глядел мою!
Быть может, просто постепенно
Схожу тихонько я с ума?
Земля дрожит, качнулись стены …
Где слуги? Где моя жена?
Ну вот, хоть кто-то появился,
- Зажги светильники скорей!
Ты не слуга? Скажи на милость …
А кто ты? Снова Иудей!!!
Зачем пришёл? До самой смерти
От вас покоя не найду?
Была та маленькая дверца
В моём не заперта саду?
Что привело? Ах, чувство долга –
Пророка хочешь хоронить?
Он на кресте страдал недолго,
Во многих крепче жизни нить …
А кто ты есть? Все Иудеи
«Распни! – кричали – поскорей» …
Иосиф из Аримафеи?
Ты очень смелый Иудей …
Кому теперь всё это надо?
Бери Его и хорони …
Какая всё же сила взгляда,
Но не поверили они …
А, сотник, вовремя явился,
Всё расскажи мне о Христе,
Он проклинал или молился?
Что говорил Он на кресте?
Померкло небо? Я заметил,
Что наступила темнота,
Но ты мне так и не ответил –
Сказали что Его уста?
Ты говоришь – Он Сын был Божий?
Молил Небесного Отца
Простить всё людям? Быть не может!
Все муки вынес до конца …
Один распяты, будто, даже
Просился в Царствие Его?
Сказал возьмёт?! Начальник стражи,
Ты не напутал ничего?
Перед концом сказал Он – Жажду!
В последний миг к Отцу воззвал …
Теперь сказать мне может каждый –
«Злодей, Невинного распял!»
Когда Он умер, задрожала
Земля и страшно стало вам?
Завеса в храме разодралась
По всей длине напополам …
Ты всё сказал? С креста вы сняли,
Копьём Его пронзили бок,
Удостовериться желали,
Что точно умер Сей Пророк?
А что за ткань в руках ты держишь?
Зачем принёс ты этот хлам?
Ты говоришь – Христа одежда?
Тут положи, я денег дам.
Иди к себе, устал я слишком,
Вели светильники зажечь …
Как напроказивший мальчишка,
Дрожал, пока он кончил речь,
И всё надеялся на чудо …
Какое – сам не знаю я.
Отныне вечно люди будут
Христа убийцей звать меня.
Как ночь тиха, покоем дышит,
Вот только этот женский плач …
История себе запишет -
У Этой Жертвы я –палач.
А то, что сам я – жертва тоже,
Понять людских не хватит сил …
Прости меня, о Сыне Божий,
Как Ты разбойника простил …