Мой голос плотен. Он перенасыщен.
Ему слова шутя достались в пищу.
Но он перенасыщен тишиной,
такой желанной и такой живой,
такой преступной и такой искристой
когда она шутя идёт на приступ
и корабли вдоль пристани стоят
и в трюмах яды пристально таят
среди муската, трюфелей и тканей
пей тишину глубокими глотками
а полдень пахнет мускусом и мхом
а голос глохнет в воздухе глухом
он плотен, плотен, воздух одиночеств
он жаждет плоти, всплёскивает к ночи
и чьи-то лампы гаснут на столах
и волны смерти ходят в зеркалах
и чьи-то жесты тонут в амальгаме
и звуки льются в сумеречной гамме
и это звуки льющейся воды
с ней тишина хронически на "ты"
и голос зверя глух и беспощаден
а голос рыбы — хочется кричать им
и полным звуком можется молчать
и на печаль накладывать печать
когда причал исходит кораблями —
глаза и слух меняются ролями
и начинаешь видеть тишину
и слышать синь в которую шагну
когда чернил трагически не хватит
и корабли приблизятся к кровати
и обретёт звучание строка
и обретёт любимого рука
8 декабря 2014 г.