Юлиану Тувиму
I.
Всё начинается от рифмы –
Сначала – смех, потом – игра.
И – вспыхнуть, без оглядки, зримо,
Чтоб знать: пришла твоя пора!
Всегда мы помнили о малом,
Что жизнь ножами рифм жива.
Язвили смысл лиричным жалом,
И каждый стих пылал пожаром,
А ныне – прахом все слова.
С юдолью проклятою вместе
Взгляд смерти будущность настиг.
Пришло кровавое возмездье
За каждый день, за каждый стих.
II.
...Март, и тучи проходят отарою туров.
Пламень солнца и мокрый норд-вест...
Как мучительна пытка литературы,
И слово – всё тот же крест.
Целовал, и звучало в тебе: поце-луи.
Сад зацвел, и ты бредил: весна – ясна.
Боль текла по тебе, как небесные струи,
И слагались стихи непослушные в снах.
Как теперь разливается горечь певуче –
Как пророк, как наркоз: назовешь и убьёшь.
...Так мы всё превращать научились в созвучья –
И века, и мгновенья, и правду, и ложь...
III.
Снова скованный, сызнова хмурый,
А усмешка мгновения – грим,
Morituri литературы,
Гладиатор нещадных рифм.
Снова – чернь и арена – позором,
Снова – падаю и встаю,
И гнетут унизительным взором
Обагрённую душу мою.
Так горю непрерывно, незримо,
И живут во мне кровью веков
Каторжане жестокого Рима,
И Варягов, и Казаков.
IV.
Ты слово нынешнее с жаром
Старозаветным окликал,
Чтоб каждый день был – гнев и кара,
Чтоб стих пожаром полыхал.
Всё ловишь миг, намёк, секунду
В непостижимой высоте,
И кровь кричит проклятьем бунта
И не забыла о кресте.
В морщинах рта, в прищурах глаза,
В библейском свете на челе
Скорбь проступает, как проказа –
Тавро твоих веков и лет.
V.
Вновь Древняя Греция и Иудея,
Два вечных врага, два сознанья земли,
Крестом и железом, отравой идеи
Разводят и рушат – и Рим, и Кремли.
От близких провинций до дальних колоний
Гремели столетья меча и огня,
И к Богу бессильно тянулись ладони,
И тщетно просили великого дня.
Шипело отмщение холодом ада,
И кровь разливалась, как пламя костра.
Два лютых врага – Иудея, Эллада –
От Тибра и Рейна и аж до Днепра.
И я на чужбине – с терзаньями в торбе,
И ты на чужбине (повсюду – она!) –
Всю боль нашу выплеснем urbi et orbi.
И кличет простор, и молчит тишина.
VI.
Мы знаем больше, чем они –
Те, кто руками ткут основы.
Мы носим сладкий груз весны,
И мускулисто наше слово,
На свет пришедшее из мук, –
Ему простор бумажный – тесен.
И крик рожденья – вечный звук
Нерукотворных наших песен.
1930
Перевод с украинского