«Зеркала – это зло», - подумал Коля Баттерфляй, с ужасом отпрянув от давно не мытого стекла. В его туманных просторах отразилась опухшая физиономия с синими пятнами под глазами. Синяками Колю наградил бывший одноклассник, с которым два года толкались локтями за одной партой. Баттерфляй задолжал ему немалые деньги и, не отдав долга, снова постучался в дверь с измятой кепочкой в дрожащих руках. В последнее время память постоянно подводила Николая.
Баттерфляем Колю прозвали за беззаботное порхание с одной непыльной работы на другую. На каждом благодатном месте он задерживался не более пары недель, занимал драгоценные бумажки у податливых сослуживцев и снова возвращался в землю обетованную – на прокуренный диван ветхой хрущевки.
Любование своим отражением подарило Баттерфляю счастливую мысль – на свежую голову записать все опасные адреса, чреватые искажением его честного лица. После изрядных археологических раскопок Коля выдернул из-под комода листок бесплатной газеты и прилежно стал заполнять межстрочные промежутки именами и явками. Попутно он проставлял суммы того, что причиталось друзьям, подругам, коллегам и случайным знакомым. Этот труд так увлек Баттерфляя, что от усердия он высовывал язык, словно собака на солнцепеке.
«Кто сказал, что Коля никуда не годится?! – возмущенно бормотал он себе под нос. - Коля даже бухгалтером сможет. И непременно главным. Запросто!» Однако тщательный анализ ведомости растрат чужих доходов его безмерно огорчил. Получалось, что сегодня ему некому пожаловаться на пересохшее горло. Быть бухгалтером Баттерфляю сразу расхотелось: грубая это профессия – топить надежду в пучине беспощадных цифр.
Он еще раз внимательно посмотрел роковой список, ставший для него черным, и вдруг возликовал: « Бабка Настасья!» Родство было сомнительным, но не в его положении ратовать за чистоту кровных связей.
«Приду и брошусь ей в ноги: спаси, бабка, блудного внука!» Баттерфляй начал лихорадочно собираться. В бельевой корзине выбрал рубашку с наименее запятнанной репутацией, на балконе отряс недельную пыль с носков и штиблет. «Ну, бабка, не подведи!»
Искомая родственница жила в уютном доме без лифта. Придирчиво оглядев дюжину замочных скважин, Коля нажал кнопку звонка.
Бабка Настасья оказалась шустрой молодящейся старушкой с поджатыми губами. Она молча выслушала комплименты своей доброй душе и не сдвинулась в тесном коридорчике ни на сантиметр. «Твердолобая бабуля!» - восхитился Николай и продолжил балабонить про воздаяние на небесах щедрым и сострадательным людям. Теперь он превратился в разведчика, вербующего сторонников во вражеском стане. Баттерфляй подкатывался к бабке на рысях, подкрадывался на носочках, плясал и ворковал вокруг нее, а старуха так и не разжимала узкую полосочку губ.
Лишь когда Коля выдохся и поник головой, как старый мерин на пашне, бабка Настасья властно объявила, что его жажда непременно будет утолена, но для этого нужно вынести на помойку старый шкаф. С трудом скрывая желание в пух и прах порубить тяжелую мебель топором, Баттерфляй впрягся в аккуратное расчленение гардероба под зорким бабкиным надзором. К шкафу незаметно добавилась тумбочка (тоже с нелегкой анатомией), потом он таскал по этажам ватные матрасы… Балансируя на стульях, отмыл потолок от давней побелки…
Опомнился трудоголик уже на кухне, где хозяйка поставила перед ним манную кашу на фарфоровом блюдце и стакан компота. Баттерфляй обреченно поужинал…
Выпроваживала его бабка с победной усмешкой, просила чаще захаживать по-родственному, благо, ремонт она затеяла нешуточный.
Дома Коля первым делом яростно изорвал «бухгалтерскую отчетность», побуйствовал на свободе и отправился к бывшему однокласснику. В конце концов, шрамы украшают мужчину.