«Я лежал на снегу; лихорадка меня колотила
И жестоко ударил охранник - свирепый латыш…
Ох, куда подевалась моя богатырская сила,
И зачем мне теперь это хладная мерзкая тишь!
Я лежал, и я думал, что скоро устроюсь в могиле,
Нет надежды, и зимний мороз столь жесток!
И так часто меня изощренно, мучительно били,
И с отчаяньем я созерцал тот далекий, далекий Восток!
Говорили: столица сдана, и нет на земле Сталинграда!
Говорили, что Гитлер давно всех евреев убил,
И фашисты прошли по московской брусчатке парадом,
И никто утешения в скорби и боли нам не приносил!
Вдруг пришел генерал в хорошей добротной шинели -
И большие очки на худом, востроглазом лице!
Было ясно, что он - не из нашей босяцкой купели,
И что думает он о не страшном и горьком конце!
Нас построили; «Власов!» слышны были крики…
Мы стояли колонной на мерзлом и твердом снегу.
Генерал подошел к нам – высокий, но слишком безликий!
И сказал очень важно: «Я Власов, и я помогу!»
«Тот, кто против жидовской и сталинской власти,
Пусть выходит вперед, и скоро он станет бойцом!
Не тревожьтесь о Сталине - этой проклятой напасти!
Знайте, каждый из вас уже назван в Кремле «подлецом»!»
Вышли трое; поморщился Власов и сухо промолвил:
«Значит, Гитлер для вас - не великий и славный герой?
Но он волю, свободу страдавшей России готовил
И решил изменить ненавидимый сталинский строй»
Вдруг услышал и он: « Еще не погибла Россия!»
Так сказал наш комбат, плюнув Власову прямо в лицо:
«Будут, будут в Берлине и наши полки боевые,
И узнают в столице немецкой, что такое - блокады кольцо!»
И добавил: « Иди же ты с Гитлером, General Власов!
Мы за Родину нашу продолжим святую борьбу!
А тебя еще сытно накормят из личных фашистских припасов,
Но Победу твой «рыцарь» увидит в сосновом гробу!»
….Вот что помню, и помню я Май в Сорок Пятом,
И весеннее небо, и радость свободных людей …
Мы Победу тогда одержали над катом проклятым,
И Свободу Европе несли под раскат боевых батарей!»