Все вертелся в глазах боя дым каруселью.
Но сквозь гарь чуял он спелых трав аромат,
На войне – на Вселенской кровавой арене –
Умирал после боя советский солдат.
Как дразнил этот запах до боли знакомый –
Пропуск в Лету солдату он выдать не мог:
«Ты живой! Ты живой!» И крылато влекомый
Этим зовом он в лодку к Харону не лег.
И кукушка, снуя вверх да вниз по осине,
Неустанно ему куковала года:
«Не усни! Не усни! Ждёт победа в Берлине!
Ты оставь на потом свой уход в никуда».
И березка в тревоге качала ветвями:
«Мой родной, поднимись! Впереди полпути…
Доблесть,святость в руках - кумачовое знамя-
Ты ведь сможешь, любимый, до цели дойти».
Он взмолился: «Мой Спас, не прошу я отваги…
Ведь она мне присуща с рожденья - в крови…
Силы дай - донесу я победные стяги!
Ты, Костлявая, сгинь! За собой не зови».
И он стяги донес! Водрузил над Рейхстагом.
Гордо вызов врагу теперь бросил он сам -
И Нюрнбергским судом, как возмездия шагом,
Мир заставил фашистов платить по счетам.
И хотя не уменьшилась боль от утраты:
Не вернулся отец..., вдовы ждали солдата...
Но воздал Победителю мир честь по праву!
Благодарно ему воспевает он славу!