В лугах цветущих, на просторе,
Не зная ни нужды, ни горя,
Раскинувшись между кустов,
Вся в белых россыпях цветов,
На лоне трав природы дикой
Росла привольно ежевика.
С весны до самых зимних дней
Все только восторгались ей:
Дожди ей омывали плети,
Их заплетал в косички ветер.
Днём, разгоняя летний зной,
Порхая над её листвой,
Как в танце, бабочки кружились.
Шмели и пчёлы копошились
В раскрытых венчиках цветов,
Среди нежнейших лепестков,
Нектар целебный собирая,
И куст шиповника пылая,
Влюблёно на неё глядел;
Листвою робко шелестел;
Краснел нежнейшими цветами,
Склоняясь перед ней ветвями;
От счастья бедный замирал
И о любви своей шептал.
Её безумно обожая,
Ей пчелы о любви жужжали
И шмель когда нектар искал
Цветочек каждый целовал.
С утра, когда едва светало,
И нехотя заря вставала
Над полусонную землёй,
Своей, блистая, красотой;
Гляделась в небосклон бездонный;
Тот красотой её сраженный,
То от смущения бледнел,
То, как влюблённый паж, краснел.
Заря невинно улыбалась
И ежевика просыпалась
От теплых, солнечных лучей.
И так приятно было ей
Среди цветов, как в колыбели,
Качаясь, слушать птичьи трели;
О счастье и любви мечтать;
Зарю и новый день встречать;
Их поздравляя с добрым утром
И было славно и уютно,
Ей в милом уголке своём.
И, нежась, солнечным теплом,
Она соцветья распускала;
Росой хрустальной омывала
Листочки, гибкий стебелёк,
Цветочков каждый лепесток
И расплетала косы плети.
Ей помогал игривый ветер;
Смеялся, прядями играл
И снова в косы заплетал.
Шиповник ею любовался;
Краснел и только лишь смущался,
Не зная, чем ей угодить;
Пытался с нею говорить,
Но, наслаждаясь, красотою,
Он только шелестел листвою;
От восхищенья замирал
И глядя на неё, вздыхал.
Заря, румяная - девица,
По небу, словно лебедица,
Плыла в чертоги почивать.
Стояла тишь и благодать;
На небе солнышко сияло
И ежевика принимала,
Спешащих ,как на праздник, к ней
Проголодавшихся гостей.
Явившись в гости на рассвете,
Резвились целый день, как дети:
Стрекозы, бабочки, жуки
Букашки, шмели, мотыльки,
Заботливые осы, пчёлы;
Водили хоровод весёлый
И поднимая, шум и гам
Спешили к нежным лепесткам,
Нектаром насладиться сладким.
Встревожен этим беспорядком,
Её шиповник ревновал;
Сердился бедный и страдал,
Как, впрочем, и любой влюблённый,
Предавшись страсти потаённой,
Боготворящий, лишь её
Любви сокровище своё.
День, словно праздник, продолжался;
У ежевики начинался
Изысканный и пышный бал.
Оркестр кузнечиков играл
И птицы пели партитуру
Под управлением Амура;
Под арфу солнечных лучей
О счастье и любви своей.
Хозяйка и царица бала
Гостей нектаром угощала,
Забыв про отдых и покой,
Всё хлопотала день-деньской.
До ночи продолжался праздник
И дирижер Амур проказник,
Почти что, выбившись из сил,
В литавры счастья громко бил.
Прощальный менуэт играли;
Уже и звёзды танцевали,
С летящей грацией принцесс
В бездонной глубине небес.
Но праздник, как и день, кончался;
Принц вечер в смокинге являлся
И шумный и весёлый бал
Распорядившись, закрывал.
Уставшая, хозяйка бала
Гостей устало провожала
И забывалась легким сном
В уютном уголке своём,
Под соловьев влюблённых трели
И до утра лягушки пели,
Любовь выплёскивая всю,
Ей колыбельную свою.
Но так не вечно продолжалось
И счастье в буднях растворялось
И испарялось на глазах,
Как утренний туман в лугах.
По осени к большой печали,
Луга под дачи распахали
И как грибы из - под земли,
Заборы всюду возвели.
Кусты кругом рас корчевали;
Перепахали, изломали,
По выдрав из земли сырой,
Пожгли с корнями и листвой.
Но ежевика и шиповник
Её единственный поклонник
Случайно, всё таки, спаслись
Каким - то чудом прижились:
Несчастные и чуть живые,
Побеги дали молодые,
Их раны стали заживать,
Они и зацвели опять,
После вселенского разора
Весной у самого забора.
Хозяева участок свой,
Засыпав новою землёй,
Забором весь загородили;
Весной цветами засадили;
Разбили грядки и потом
Взялись огромный строить дом.
Посадки быстро распустились
У ежевики появились
Непревзойденной красоты
Соседи новые - цветы.
Средь них одна блистала роза,
Она, хоть распустилась поздно,
Была соперниц всех милей.
Бутоны нежные на ней
С утра с росою распускались;
И как, слезами наполнялись;
Благоухали, спасу нет.
Имея ярко - алый цвет,
Она, как солнышко, сияла.
Так красотой своей пленяла,
Что, право, Господи прости,
Глаз невозможно отвести.
Шиповник на неё косился;
Заигрывал; потом влюбился;
Таился, усмиряя пыл,
И ежевике изменил,
Совсем того не замечая.
Любовь безумная, другая
Заворожила, завлекла;
Сразила и в полон взяла.
Хозяйка розу поливала,
Рыхлила землю, удобряла
Ходила, словно за дитём
В уютном садике своем.
Жених повадился к хозяйке.
Они сидели на лужайке,
Расшитой жемчугами рос,
Вдыхая нежный запах роз,
И звёзды в небесах считали.
О будущем своем мечтали,
Дыханье страсти за тая,
Внимали пенью соловья;
Обнявшись, будто бы украдкой,
В истоме замирали сладкой.
И так сидели до утра.
Благословенная пора;
Отрада для сердец влюбленных,
Любовью нежной напоённых
И одурманенных весной;
Со всею страстью неземной!
А ежевика замарашка,
Под кучей мусора бедняжка,
Садовый, о плетя, забор
Болела шибко с этих пор.
И потихоньку увядала;
Бедняжка, так она страдала,
Былой лишившись красоты
Что благородные цветы,
Её считая за дурнушку,
Жалели, как свою подружку,
По милой доброте своей
И соболезновали ей.
Как девушки из пансиона,
Судачили о ней смущенно,
И сплетничали, как всегда,
Но это вовсе ерунда,
Что ежевику огорчало;
Она шиповник ревновала
И это более всего
Сжигало изнутри её.
Соперница, красотка роза
Безумной ревности заноза,
Ей заслоняя белый свет,
Была причиной её бед.
Её вздыхатель и поклонник,
Красавец, молодой шиповник
Теперь её не замечал;
О розе он теперь вздыхал ;
Ковром стелился перед нею,
Пред новой пассию своею;
От тайных мук любви страдал
И только лишь о ней мечтал.
Весна сиренью отцветала
И лето, как пожар пылало.
Засохнув, будто от огня,
От зноя трескалась земля;
Взывая к небесам бездонным,
В бреду, жарою воспаленном,
Она томилась без дождя.
От жажды высохли поля,
Луга и рощи пожелтели,
Едва лишь только зеленели
В лугах разбитые сады;
Всё изнывало без воды.
Беда пришла, когда не ждали;
Пожаром страшным запылали,
Поселок дачный и луга.
Огонь бесчинствовал тогда;
Всё, что попало, пожирая,
Заборы и трава сухая,
Постройки все, за домом дом
Пылали бешеным огнём.
Лишь ежевика уцелела;
Она, конечно, обгорела,
Но корни, стебель мусор спас
В бедовый тот недобрый час.
Сгорело всё. После пожара;
С того вселенского кошмара,
Два года времени прошло.
Травой всё новой заросло,
Заброшена, забыта дача;
Все деревенские судачат,
Что загорелось неспроста
Что, видимо, земелька та
Явилась яблоком раздора,
Но нет уж более забора,
А ежевика разрослась;
Переболела, прижилась
И распустила косы - плети,
На прежнем, Богом данном месте;
Раскинувшись сплошным ковром,
И зацвела весной потом
Царицею на пепелище.
Горелое её жилище
Вновь стали гости навещать;
Жизнь возродилась здесь опять
И расцветает понемногу.
Хвала за то, и слава Богу,
За вечный праздник жития.
Имеет всё круги своя;
Возможны в жизни перемены
Её законы неизменны:
За горем, гостем в свой черёд,
И счастье иногда зайдёт.