Продолжив род людской, я ощутил себя кукушкой.
Метаморфоз мучителен, но всё же мне к лицу.
Для матери он будет умилительной игрушкой
и утешеньем посажённому отцу.
В лесу прохладном и тенистом парке,
вопрос услышав, просьбу иль мольбу,
мотив один я, как глашатай Парки,
считаю дни всем искушающим судьбу.
Но кто сочтет мои последние минуты?
Младенец спит блаженным чутким сном.
Мне невдомёк, он счастье или путы?
Я не прервал перерождений сонм.
Глаза открыл он, и разверзлась бездна.
Зов ДНК из бессознательной пучины.
И сопричастность мне отчасти лестна,
хотя сокрыта безучастностью личины.
Вот чистый лист, на нем еще ни строчки.
Но линии судьбы уже нанесены.
Мавр сделал дело и дошел до точки
во искупление неискупаемой вины.