Абаканское
В 1806 году образовалась Абаканская волость, вошедшая в состав Минусинского уезда. В эту пору в волости уже насчитывалось 34 деревни, 7 переселенческих поселков. Это было время превращения села Абаканское, из бывшего острога, в крупный торговый пункт Минусинского уезда. На его территории зарождается традиция проведения осенне-зимних Знаменских и Введенских ярмарок.
В росте и процветании дореволюционного села Абаканского, (Краснотуранского) безусловно, сыграли большую роль переселенцы. Разумеется, это были не только крестьяне, нельзя забывать о дворянах, сосланных в наши края на поселение, либо прибывших добровольно. Образованные люди внесли свой вклад в развитие старинного сибирского села. Везли переселенцы в далекую Сибирь свой национальный уклад, умение по иному вести хозяйство, новые технологии, культуру. Причем, что касается сибирской культуры, то она абсолютно своеобразна. В ней переплелись, срослись воедино, как корни пересаженных деревьев, особенности многих национальностей. И эта пересадка дала совершенно неповторимые плоды на сибирской земле -сибирскую культуру.
Село Абаканское, несмотря на удаленность, не однажды посещали известные люди. Так, в 1771 году там побывал ученый Петер Симон Паллас, правда, оно не показалось ему процветающим: "Бедное, разрушенное местечко с деревянной церковью и небольшим числом жилых домов. Лежит оно на ровном песчаном берегу Енисея, страдает от наводнения. В 1763 году, например, оно было настолько мощным, что снесло несколько домов, стоявших у самого берега и церковную колокольню". Побывали в селе Абаканском известный историограф Герхард Фридрих Миллер, натуралист и путешественник Иоганн Георг Гмелин, ученый и путешественник Даниэль Готлиб Мессершмидт.
В 1800-1805гг. образовалось село Абаканское на основе бывшего острога. Село этого времени разительно отличалось от того, что увидел Паллас. Во первых увеличилось население. По данным Александра Шекшеева, кандидата исторических наук, оно состояло из коренных жителей и переселенцев из Киевской, Полтавской, Черниговской и Витебской областей. И, вплоть до революции, село Абаканское было крупным торговым пунктом Минусинского уезда. С 1906 года в селе располагалась фактория (в идеале, слово фактория означает большое торговое поселение со складами для ввозимых и вывозимых товаров, расположенными в других странах, в данном случае имеется в виду Сибирь). Конечно, основой жизнедеятельности населения было земледелие и скотоводство, но наряду с этим процветало ремесло: кожевенное, овчинное, прядильное, а также развивалось купечество. По переписи, в 1917 году из 488 хозяйств 240 имели промыслы. 17 нанимали годовых и сроковых работников. по этим подсчетам получается, что на одно хозяйство приходилось 2 лошади, 3 головы крупного рогатого скота, в том числе 2 коровы. Но, однако, к Баландиной, через реку, на Черногорские угольные копи, нанимались в батраки те, кто попал в число: 83 – без всякого скота, 138 – без лошадей, 235 – без посева. Становится понятно что, как и везде, и во все времена, в Абаканском проживали люди, вполне довольные своим образом жизни, и те, кому она медом не казалась. Купечество облагородило построением домов село. Учитывая разные национальности переселенцев, при построении ими зданий использовались разнообразные элементы архитектуры. Каменный дом редакции старого Краснотуранска, принадлежал до революции мяснику Косовичу, который занимался производством колбас. Нарсуд размещался в доме богатея Чертолина. Его торговые ряды тянулись по площади пожарка-кинотеатр. Кинотеатр «Факел» и районо, принадлежали до революции купцу Мухину. Купец Добрин держал лавку в помещении дежурного магазина. Скупщик и торговец хлебом был настолько обеспечен, что держал в собственности целый квартал домов около базара. Священнослужители: батюшка Семен и батюшка Александр, также не бедствуя, проживали в домах будущей аптеки и военкомата. В соседнем с военкоматом двухэтажном доме жил Коробейников, державший склад сельскохозяйственных машин. Воспитанник купца Крапивина Курешов имел в собственности и сдавал в аренду дом, в котором впоследствии разместилось отделение милиции. Его воспитатель занимал здание будущего краснотуранского интерната .Старокраснотуранский парткабинет, почта и двухэтажный дом принадлежали братьям Романским. Доподлинно известно, что в доме Иосифа Ивановича Романского, побывал Ленин с супругой, ее матерью, Старковой и Сильвиной. Возвращаясь из ссылки в Шушенском, они провели в доме два часа, чем и прославили данное жилище на десятилетия. Именно в этом доме, который был перенесен в новый Краснотуранск, долгое время находился музей.
Не исповедимы пути Господни!
Родители Иосифа Ивановича попали в Сибирь после подавления восстания против русского самодержавия в Польше, которое началось 22 января 1863 года. Оно совпало с революционной волной в России и создало благоприятную почву возникновения пятидесяти повстанческих отрядов. Их борьба не увенчалась успехом ввиду слабости военной подготовки и недостаточности оружия. Итог восстания - сотни казненных и сосланных в отдаленные места России мятежников. Один из них, Иван Константинович Романский, дворянин Староконстантиновского уезда Волынской губернии. Лишенного всех дворянских прав, его вместе с женой Юлией Петровной и четырьмя детьми сослали в Сибирь на поселение. В 1867 году земский исправник города Минусинска определил семью в Тесинскую волость, откуда их уже выслали в Березовку. О том, как жилось семье польского дворянина, чужака в забытой Богом глубинке, можно сегодня лишь догадываться. Наверняка, не сладким было их проживание. Как только вышел Манифест от 15 мая 1871 года, глава семейства подал ходатайство о " приписке в дворянскую родословную книгу сыновей Иосифа и Константина". Долгих два с половиной года провалялось прошение в недрах контор чиновников. Два с половиной года - срок человеческой жизни относительно небольшой. Но, если представить себе далекую сибирскую глубинку, недоброжелательно настроенных односельчан, неустроенный быт, все жизненные тяготы бывших дворян и ожидание помилования, два года окажутся сроком немалым. Права, наконец, восстановили и, более того, разрешили семье поселиться в Костромской губернии, но вручили свидетельство о том только через семь лет, когда семья, за неимением средств, не смогла воспользоваться ими. Желая вернуться в европейскую часть России и освободиться из-под надзора полиции, в1883 году Иван Константинович, проживая в деревне Сыда, вновь подает прошение. Однако, не испытывая доверия к бунтарю царства Польского, чиновники сделали все возможное, чтобы Романские не выехали из Сибири. Итог: "Настоящее дело, не требующее производства, считать разрешенным". Иван Константинович и его супруга, так и не смогли увидеть родных мест. Они умерли в конце 19 века и были похоронены в селе Абаканском, навсегда оставшись в Сибири. Долгие годы они рвались назад, на Родину, тосковали о ней, надеялись, верили. Не исповедимы пути Господни.
Братья Романские
Вспыхнувшая, как порох революция, обжигала сердца людей на необъятных российских просторах. Если добавить к этому поражение в русско-японской войне, то становится понятно, почему появляется «Постановление № 1: «приступить в порядке 1035 статьи Закона от 7 июня 1904 года к производству дознания по обвинению Романского в преступлении, предусмотренном 2-й частью 130 статьи Уголовного уложения». Бунтарский дух, унаследованный от родителей, не позволил ему остаться в стороне от происходящих событий.
И надо же было высказать свое мнение в присутствии чиновника акцизного управления 3-го округа Енисейской губернии из села Идринское Маматказина, с которым и знаком-то был всего лишь год! Крамольные размышления о прогнившем царском строе, бездарности генералов и необходимости установления в стране конституционного строя были тут же донесены вахмистру Путякову. Уже на следующий день донос лежал на столе помощника начальника Енисейского жандармского управления в Минусинском и Ачинском уездах. Мало того, доносчик уверял, что Иосиф Иванович аналогичный разговор вел с идринским дворянином Владимиром Петровичем Курош. Доносчик утверждал также, что Курош, якобы, видел у Романского «нелегальные стихотворения и прокламации». Еще Маматказин при товарище прокурора Красноярского окружного суда Коровине – Короткевиче добавил следующее: «Во время моих посещений Романский всегда заводил речь о войне и радовался неудачам, которые постигли русских. От крестьян деревни Старо-Свинино я слыхал, что он им также говорил о всем вышеизложенном…» (материалы архива). Можно лишь гадать, где, когда и в чем перешел дорогу Романский доносчику. Спас его Курош, скорее всего дворянская кровь не предполагала подлости. Он наотрез заявил, что ни о чем подобном, никогда не говорил с Романским, не видел у него нелегальных произведений, а если тот и высказывал какие либо недовольства, то ему их не навязывал. 21 марта 1905 года «За отсутствием в делах данных к обвинению Романского по статье 130 Уголовного уложения …» дознание было прекращено. Таким образом, первая попытка привлечь к ответственности за недовольство царским строем, потерпела полное фиаско. Но, уже по Сибири полным ходом гуляли листовки Красноярского комитета Российской Социал-демократической Рабочей партии, обращение Центрального Комитета к крестьянам. В Абаканской волости шли митинги и сходы крестьян. Сход села Абаканского, например, постановил: «не платить подати, не идти в солдаты и не подчиняться власти крестьянских насильников и полиции». Иосиф Иванович активно участвовал во всех сходах и, даже, входил в состав первой Абаканской социал-демократической группы. Вполне естественно, о его революционной деятельности быстро донесли и за ним установили строжайший негласный надзор. В марте 1908 года «За принадлежность к преступным сообществам…» Романский с женой Елизаветой был сослан в Туруханский край на три года. Сказкой показались окрестности села Абаканского по сравнению с той глухоманью, куда они попали. Село, затерянное в дремучей тайге, которая подступала к самым домам, рыбаки, да охотники. Дорого пришлось заплатить за свободомыслие. В декабре 1910года, отбыв положенный срок, возвратились Романские в родное уже им село Абаканское, где тихо и мирно жили до 1914 года. Не спеленаешь ветер в поле, не обуздаешь бунтарский нрав. Первая мировая война ударила невиданным размахом по сельской местности. Фронт, как ненасытное чудовище, требовал мобилизации людей, поставки продовольствия, одежды, обуви, оружия, боеприпасов. Теперь уже множество крестьян собирались на сходки, собрания, митинги. Их лозунги произносились теперь не шепотом, а в полный голос. Разве могли Романские остаться в стороне! «Нарушители охраны государственного порядка и общественного спокойствия» во время отправки новобранцев на фронт называли их пушечным мясом, пророчили, что необученных, плохо вооруженных солдат германцы уничтожат, что военное начальство заранее обрекает их на верную гибель. Братья Романские с группой неблагонадежных лиц: Марты Вильде (хозяйки абаканской аптеки), Соломона Даринского, Прокопия Красного, Иоганна Бушевица, попадают под постановление о производстве обыска . Унтер-офицер, помошник начальника Енисейского губернского жандармского управления по Минусинскому и Ачинскому уездам отдельного корпуса жандармов ротмистр Смирнов, вместе с понятыми крестьянами и урядником Соломатовым, поздним вечером 30 сентября 1915 года заявились с обыском в дом Иосифа Ивановича. Обыскав все закоулки дома, они ничего крамольного так и не нашли. Не то ли недовольства содержались в головах бунтарей в устной форме, не то ли они научились прятать подпольную литературу как следует. Ушли «не солоно хлебавши» из дома одного брата и отправились с обыском этой же ночью к другому, Константину Ивановичу. Но и там они ничего не нашли, кроме шестизарядного револьвера, который и был изъят. Свыше двадцати человек допросил Смирнов, чтобы установить вину подозреваемых. Ни один из сельчан не донес на Романских. Более того, сами братья всячески убеждали, что им нет смысла быть недовольными жизнью. Константин Иванович имел три дома, два амбара с надворными постройками, сто десятин пахотной земли, сельскохозяйственный инвентарь. Будучи женатым на дворянке Брониславе Ивановне Здиновской, имея восемнадцатилетнюю дочь и думая о ее будущем, он, якобы, нарушать закон не имел возможности. Иосиф Иванович, также уверял, что живет безбедно, принимает активное участие в общественной жизни волостного центра, является членом ряда комитетов по оказанию помощи больным и раненым воинам, семьям военных, призванных на войну, является членом Абаканского кредитного общества. Соответственно, революционной деятельностью он заниматься не видит смысла. Однако, в «белость и пушистость» братьев не поверив, ротмистр Смирнов распорядился в постановлении «…Константина и Иосифа Романских привлечь…в качестве заподозренных в политической неблагонадежности». Последовало наказание или нет, неизвестно. Может, документы о наказании затерялись, а, возможно, надвигающиеся революционные события в нашей стране освободили « буйные головушки» братьев от ответственности. Про то история молчит. Все что осталось от семьи Романских: дом Иосифа, да название «Романовская яма». По воспоминаниям сельчан, жили братья меж собой дружно, помогали друг другу во всем. Дом Иосифа стоял как раз напротив Вознесенского прихода, большого каменного здания. Изба среднего брата – Константина – справа, а младшего – Ивана (который приехал в Абаканское из Енисейских золотых приисков после Октябрьской революции) – слева. Все трое, скончались в селе Абаканском и похоронены там же. Константин и Иван умерли скоропостижно, от сердечного приступа, чуть позже, в августе 1931 года, не стало и Иосифа.