Не стоял под стрелой. Не ходил вперебежку на красный,
Прислоняться к дверям в электричках не смел.
Не копал там где кабель. Не лез где убьет, понапрасну.
Не курил где нельзя, по утрам заправлял регулярно постель.
Распивать? Ни за что, никогда в неположенном месте.
Заплывать за буйки? Только вдоль и чтоб дно ощущать под ногой.
В загсе он только «да» смог ответить невесте,
Возжелать же другую? Да нет же! Да боже ж ты мой!
Пропускал пешеходов, уступал всем в троллейбусе место,
Соблюдал тишину и не кушал он после шести,
И на елку не лез, на чужое не зАрился кресло
И гимнастику утром боялся в ТВ пропустить.
Не ходил на обгон - был в обгоне всегда не уверен,
За перила держался - боялся разбиться, упасть,
Закрывал за собой, чтоб не хлопали, окна и двери,
Уважал и оправдывал ЖЭК, также тёщу и власть.
И не жег он костров по лесам, опасаясь пожаров,
Браконьерить по нересту страшно боялся всегда
И закинув башку любоваться на звезды-Стожары
Не хотел. Вот такая вот, брат мой поэт, ерунда.
_______________________________________
Но когда-то конец в завершении всех начинаний.
Камнетес замахнулся в тугом напряжении жил
И на мраморе выбил красиво и со стараньем:
Имярек сей, что умер, он думал, несчастный, что жил.