В 1890 году, через четыре года после смерти Эмили Дикинсон, в бостонском издательстве братьев Робертс вышла ее первая книга. На титульном листе значилось: «Стихотворения Эмили Дикинсон, изданные двумя из ее друзей Мейбл Лумис Тодд и Т.У. Хиггинсоном». В книгу вошли 116 стихотворений. Она открывается знаменитым ныне письмом к миру. Остальные стихи, получившие от издателей названия, разбиты на четыре раздела: I. Жизнь; II. Любовь; III. Природа; IV. Время и вечность. Томас Хиггинсон, в течение 24 лет знакомства не торопивший Эмили с публикацией, написал предисловие. В этом коротком тексте присутствует многое: восхищение поэзией и личностью Эмили; так и не преодоленное ощущение дистанции между ними; остаточное неприятие некоторых формальных особенностей ее стихов; скрываемые (может быть, и от самого себя) угрызения совести; первые шаги к созданию мифа. Но, что важнее всего, он точно и проникновенно формулирует главное, чем поражает и захватывает поэтическое чудо, сотворенное его «ученицей», как она то ли искренне, то ли иронично называла себя в письмах к нему.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Стихи Эмили Дикинсон с несомненностью подходят под давнее определение Эмерсона «поэзия из портфеля» - нечто, созданное без какой-либо мысли о публикации, а исключительно для того, чтобы выразить самосознание пишущего. Такая поэзия с неизбежностью утрачивает преимущества, которые дают дисциплина публичной критики и принуждение к следованию принятым нормам. С другой стороны, она может немало и приобрести от привычки к свободе и высказыванию смелых мыслей без оглядки на условности. Что касается представляемого автора, то у нее не было выбора: она должна была писать так или не писать вовсе. Затворница по характеру и привычке, без преувеличения годами не выходившая за порог, много лет жестко ограничивавшая прогулки владениями своего отца, она и свои мысли привычно скрывала от всех за исключением лишь немногих друзей. Понадобились большие усилия, чтобы уговорить ее напечатать при жизни три или четыре стихотворения. Между тем, она писала стихи в огромном количестве и, будучи на удивление безразлична ко всем общепринятым нормам, следовала собственному суровому стандарту, зачастую многократно заменяя какое-нибудь слово, чтобы удовлетворить настойчивую разборчивость своего слуха.
Мисс Дикинсон родилась в Амхерсте (Массачусетс) 10 декабря 1830 и умерла там же 15 мая 1886. Ее отец, достопочтенный Эдвард Дикинсон, был ведущим юристом Амхерста и казначеем находящегося там известного колледжа. Раз в год он устраивал в своем доме большой прием для семей, связанных с этим учебным заведением, и именитых граждан города. По этому случаю его дочь Эмили покидала привычное уединение, чтобы исполнить роль любезной хозяйки. Как мне говорили, никто не мог бы догадаться по ее манерам, что это не ее каждодневный образ жизни. Но как только торжество заканчивалось, она опять удалялась в свое затворничество и, за вычетом очень немногих друзей, становилась невидима миру, как будто заточена в монастыре. Что касается меня, то, переписываясь с ней в течение многих лет, я видел ее лицом к лицу только дважды(1) и вынес впечатление чего-то столь же уникального и отстраненного, как Ундина, Миньона или Текла(2).
Мы публикуем это избранное из ее поэзии, идя навстречу желанию ее ближайших друзей, в первую очередь, здравствующей сестры. Думается, что внимательный читатель найдет на этих страницах достоинства, более, чем у кого-либо еще, родственные поэзии Вильяма Блейка: вспышки полностью оригинального и углубленного постижения природы и жизни, слова и фразы, обнажающие необычайно живую мощь изобразительности и воображения, хоть и вставленные часто в раму, кажущуюся эксцентричной или даже неумелой. Стихи публикуются так, как они были записаны, с очень немногими и поверхностными изменениями, но нужно признать, что заглавия почти все даны издателями. Многие из этих стихов покажутся читателю поэзией, вырванной с корнями, со следами дождя, росы и земли, зато им присущи свежесть и аромат, которые иначе не удалось бы сохранить. Читая же некоторые стихи о катастрофах или внутренних противоречиях, можно только изумляться дару живого воображения, с которым эта затворница может очертить несколькими мазками самую сущность физического или душевного конфликта. А иногда мы вновь и вновь ощущаем проблески некоего лирического напряжения, удерживаемого на протяжении одной-двух строчек, внезапное исчезновение которого заставляет читателя сожалеть. Но главное качество этих стихов – экстраординарные охват и проникновение, проявляющиеся с неуравновешенной силой, порой раздражающей и кажущейся своеволием, а в действительности естественной и необходимой. В конце концов, когда мысль заставляет задыхаться, урок грамматики неуместен. Как написал Рескин в свои прежние и лучшие дни, «Ни весомость, ни объем, ни красота исполнения не могут перевесить крупицу или обрывок мысли».
Томас Уэнтворт Хиггинсон
(1)Это «лицом к лицу» не случайно: он видел ее еще раз – в гробу.
(2)Хиггинсон включает Эмили в ряд героинь немецкой романтической литературы, живущих среди людей, но остающихся чуждыми окружающему их человеческому миру: Ундина – дева вод, ставшая земной женщиной («Ундина» Ф. де ла Мотт Фуке; по-русски известно стихотворное переложение В.А. Жуковского); Миньона – странная, не от мира сего, девочка, сопровождающая Вильгельма Мейстера («Годы учения Вильгельма Мейстера» И.В. Гете); Текла – дочь Валленштейна, в страшные времена Тридцатилетней войны отказывающаяся играть по правилам («Валленштейн» Ф. Шиллера).
PREFACE
The verses of Emily Dickinson belong emphatically to what Emerson long since called "the Poetry of the Portfolio,"--something produced absolutely without the thought of publication, and solely by way of expression of the writer's own mind. Such verse must inevitably forfeit whatever advantage lies in the discipline of public criticism and the enforced conformity to accepted ways. On the other hand, it may often gain something through the habit of freedom and the unconventional utterance of daring thoughts. In the case of the present author, there was absolutely no choice in the matter; she must write thus, or not at all. A recluse by temperament and habit, literally spending years without setting her foot beyond the doorstep, and many more years during which her walks were strictly limited to her father's grounds, she habitually concealed her mind, like her person, from all but a very few friends; and it was with great difficulty that she was persuaded to print, during her lifetime, three or four poems. Yet she wrote verses in great abundance; and though curiously indifferent to all conventional rules, had yet a rigorous literary standard of her own, and often altered a word many times to suit an ear which had its own tenacious fastidiousness.
Miss Dickinson was born in Amherst, Mass., Dec. 10, 1830, and died there May 15, 1886. Her father, Hon. Edward Dickinson, was the leading lawyer of Amherst, and was treasurer of the well-known college there situated. It was his custom once a year to hold a large reception at his house, attended by all the families connected with the institution and by the leading people of the town. On these occasions his daughter Emily emerged from her wonted retirement and did her part as gracious hostess; nor would any one have known from her manner, I have been told, that this was not a daily occurrence. The annual occasion once past, she withdrew again into her seclusion, and except for a very few friends was as invisible to the world as if she had dwelt in a nunnery. For myself, although I had corresponded with her for many years, I saw her but twice face to face, and brought away the impression of something as unique and remote as Undine or Mignon or Thekla.
This selection from her poems is published to meet the desire of her personal friends, and especially of her surviving sister. It is believed that the thoughtful reader will find in these pages a quality more suggestive of the poetry of William Blake than of anything to be elsewhere found,--flashes of wholly original and profound insight into nature and life; words and phrases exhibiting an extraordinary vividness of descriptive and imaginative power, yet often set in a seemingly whimsical or even rugged frame. They are here published as they were written, with very few and superficial changes; although it is fair to say that the titles have been assigned, almost invariably by the editors. In many cases these verses will seem to the reader like poetry torn up by the roots, with rain and dew and earth still clinging to them, giving a freshness and a fragrance not otherwise to be conveyed. In other cases, as in the few poems of shipwreck or of mental conflict, we can only wonder at the gift of vivid imagination by which this recluse woman can delineate, by a few touches, the very crises of physical or mental conflict. And sometimes again we catch glimpses of a lyric strain, sustained perhaps but for a line or two at a time, and making the reader regret its sudden cessation. But the main quality of these poems is that of extraordinary grasp and insight, uttered with an uneven vigor sometimes exasperating, seemingly wayward, but really unsought and inevitable. After all, when a thought takes one's breath away, a lesson on grammar seems an impertinence. As Ruskin wrote in his earlier and better days, "No weight nor mass nor beauty of execution can outweigh one grain or fragment of thought."
Thomas Wentworth Higginson