III
1.
На полках пыльных в тёмной тесной башне,
Где солнца луч, пробившись из щелей
Бойниц замшелых, поднимал горящий
Столб пыли, что хранил след старых давних дней,
Лежали прошлых дел во тьме забыты свитки,
Пергаменты, исписаны рукой
Монаха ли в разорванной накидке,
Купца-араба ль, ночью под луной
На корабле, что плыл в далёком море
Средь тишины изменчивой волны...
Читала дочь Испании запоем
Чернил поблекших строчки старины.
И забывала хлеб простой душистый,
С собой в платке наверх что принесла,
И слышала как будто чьи-то мысли,
Что в этих свитках башня сберегла.
И раскрывались перед ней преданья,
Любовь, измена, слёзы и обман.
И, погружаясь в время, примеряла
Свои страданья к прошлого делам,
И слышалось как будто чьё-то слово,
И тот упрёк, и как бы вскрик в ночи.
Как будто направляла в путь героя,
Доносчику как будто жест - "молчи!".
Как будто бы плела сеть прошлой мести,
Как будто отправлялась с кем-то в путь,
Предателя без совести, без чести,
Скривив лицо, кинжалом била в грудь...
И, торопясь, забыв про сон, читала
Событья без начала, без конца.
И жажда мести билась, клокотала,
И как-то утром, соскользнув с крыльца,
Она с холма спустилась, и стучала
Её рука в дверь старого купца.
2.
Старик-араб, из Африки прибывший,
Кто Гибралтар пересекал не раз,
Желал с семьёю грандов, славой бывшей
Гордился кто, хоть не было подчас
Там на столе достойного обеда,
Он породниться, чтобы не угас
Его безродный дух за кромкой света,
Чтоб титулы добавить как-то раз
К его простому имени, к деньгам;
Чтоб почитали дочь
Средь знатных Андалузьи дам.
И был готов за дочкой дать награду -
Есть в сундуках и злато, серебро.
Немного некрасива, кривовата,
Лицом черна, но, в общем - ничего.
О чём они с арабом говорили -
Не знаем мы. Не будем сочинять,
Чтоб вымыслом потом не подменили
Историю, чтоб нас же обвинять
Могли читатели правдивого сюжета,
Сидя в трактирах грязных до рассвета.
3.
И вот, всё тихо, в тайне решено -
Потомок грандов, отпрыск благородный,
Красивый, юн, как свежее вино,
И славных предков именем кто гордый,
Кого любили девы без границ,
Готовые на всё за взгляд горячий,
Согласен в жёны взять из всех девиц
Одну...
И вот, сургучные поставлены печати
На двух контрактах, убраны что в стол,
Чтоб посторонний глаз их как-то не нашёл.
4.
Она довольна. Только есть ещё
Одно ей дело, чтоб поставить точку,
Соединяя в мыслях горячо
Балкон, фонтан, и ту араба дочку.
Одно осталось дело ей свершить,
И после - в монастырь, святым в тиши служить.
5.
Ей нужно, чтоб соперница узнала
На что променяна она была и как.
Чтоб на несчастную как бы плита упала,
Чтобы платок отчаянно в кулак
Она сжимала, чтобы стоном боли
Вдруг пробудились злобы псы в аду,
Чтоб встретились когда-то эти двое
За речкой на высоком берегу...
Но как ей новость донести, кто знает?
Кого послать в далёкий трудный путь?
Кто б взглядом впился, кто не пропускает
Ни цвета щёк, ни глаз внезапну муть?
Кого расспрашивать она потом готова
Опять, опять, хоть и в полночный час -
Чтоб каждую деталь, движенье, слово
Она бы видела, как будто в первый раз,
Всё так же наслаждаясь, как в тот миг,
Когда соперницы раздался первый вскрик?
Ах, сладость мести! Это не понять
Тем, кто измены боль не смог узнать.
Послать пажа. Нет. Это мало ей.
Ей нужно слышать крик
Соперницы своей.
IV
1.
В Иберии оливковых садах
Там, где столицы старой мощны стены,
Могилы две забытые в веках,
И лишь пытливый взгляд ещё сумеет
На плитах цифры рядом разобрать -
Один и тот же срок там можно прочитать.
И если дать глоток вина и сыр
Привратнику с медалькою в петлице,
Расскажет он, легенду, что забыл
Народ уже в покинутой столице -
О том, что в замке раздавался крик -
Крик боли и тоски и следом смех жестокий,
И после шум, что сразу же затих,
И ночь без факелов. И в эту ночь в тревоге
Кружило с криком чёрно вороньё,
И дверь, забытая, скрипела на пороге
И внутрь войти тогда не смел никто,
И конь стоял, весь взмыленный с дороги.
И долго помнил он, склонённый и седой,
Того идальго, что всегда в молчаньи
В один и тот же час вечернюю зарёй
Туда ходил, как будто в наказанье...
Давнишние и старые дела
Привратника нам память сберегла.
2.
Ах, сладкий мести миг! Лишь тот его познал,
Кто в грудь врага кинжал, сжав зубы направлял...