(Опять же в старых папках нашел начало не то поэмы, не то романа - 70-х прошлого века. История Любви, которая оказалась длительной… Стиль, сознаюсь, от Стругацких – кажется, от «Пикника на обочине»: ироничный сталкер повествует о себе (прошу прощения: под рукой не имею ни тома, могу ошибиться, а рыться в Инете не хочется)…
Суть такова: в 1971 г. мой научный руководитель настойчиво посоветовал бросить физматшколу и перейти в какой-нибудь институт, где можно будет продолжить работу над диссертацией. Затем дал мне в руки (дело было в другом городе, где я и познакомился с этим философом, который выступил в мою поддержку на защите мною диплома) оч-чень лестную характеристику и письменную просьбу принять меня на кафедру философии( уверяя, что я "не подведу кафедру ни как ученый, ни как человек"), где я вскоре и оказался... В качестве обязательной партийной нагрузки я выбрал институтскую стенгазету – ба-альшую простыню, кто помнит… И начал мобилизовывать «корреспондентов» из студентов через партком и комитет комсомола… Да и повстречал ТУ…. А был женат и, как выяснилось давно уже, неудачно….Подавляя свои «аморальные устремления», решил казнить себя в тайном дневнике, установив наблюдение над собой…
(Хронология событий несколько нарушена в стиле литературы тех времен)
1
Опять решил я продолжать дневник …
Вчера со мной история случилась:
Я в Комитет к ним «по нужде» проник –
Гляжу, встречает… И скажи на милость:
Не примитив, да и не бюрократ –
С улыбкой, с обаянием, пожалуй …
Ушел я это – чувствую: стой, брат,
А не глядишь ли ты с улыбкой шалой?
Ну, к зеркалу «с подходцем» подошёл,
Стыдясь девиц, слегка прижался к раме.
Да нет, всё то же: просто я осёл, -
Как говорится, «хоть осыпь звездАми»*
2
… Ну, вот, пижон, надел себе хомут!
Нет, каково – прийти и «бухнуть в ноги»!
Да и кому?! Парторгу! Дайте кнут!
Я высекусь!.. Идеалист убогий!
И как велеречиво заявил –
Ей-богу, «заявленья для печати»!..
Мол, я клянусь – не пожалею сил!..
И на печать же напросился, кстати.
Гляжу, а тот до недержанья рад:
У нас, мол, с этим чрезвычайно туго,
Мол, «институт талантами богат,
Но трудно их соединить друг с другом».
А я еще напыщенней изрёк:
«Считайте, что теперь газета будет!»…
Ну, выдал аромату! Что хорёк!
Спозировал, что прима киностудий!
3
Теперь – плоды! Рву первый урожай,
Обильно также волосы срываю:
Талантам хоть ракетой угрожай –
Они умеют оставаться с краю!
Мой принцип вдохновления один:
- Давай, как я!
Вот и даю!
Без сдачи!
Дошел до малевания картин:
Газета не появится иначе!
О.Бендер стал учителем моим …
Не отличая тушь от акварели,
Кладу на ватман черно-синий грим,
Чтоб люди - «На Седьмое»! … посмотрели.
Создал шедевр! Неведомый**, увы!
Распял его на стенке повиднее …
Гляжу, читают … две-три головы…
Вот и парторг прошелся перед нею,
Дипломатично лысину потёр,
Сказал: «СильнО!.. Но малость мрачновато»…
И понял я, что с этих самых пор
Навек мне быть «редактором без штата»!
Таланты тоже, впрочем, собрались.
Судили: Интересная газета …
По содержанью, но, мол, плохо лишь,
Что отыскали «богомаза» где-то!...
Вот сосунки! Туземный комсомол!
Всех после в Партбюро перетаскаю!
И рубану, что я им тут не вол –
Должна же быть порядочность людская!
* По-моему, это Державин, одна из од Фелице.
**В свое время и надолго меня потряс рассказ Бальзака, каковой назывался «Неведомый шедевр»: художник решил создать шедевр, но был все время недоволен, как и положено, и всё вносил и вносил «правку», накладывая мазки. Потом пригласил ближних друзей, открыл картину – и все ахнули: на ней были совершенно «нечитаемые» краски.
Этот же сюжет обыгран и у Золя…
(продолжение еще будет, если примите ЭТО)