Над изразцами муравлёными
осенних облаков сукно,
дождём заплакано окно,
аллея заалела клёнами;
от Новоспасских куполов
течёт вечерний отсвет золота,
и ветер щёки красит холодом,
порывист и суров.
По граням кирпича фигурного
следы дождей и голубей,
цвета всё глуше и грубей,
щербины резче и фактурнее;
кругом крапива да лопух,
кругом казармы и развалины, –
здесь чувствуешь эпоху Сталина,
не выветрился дух!
Конечно, зрение художника
очистит ржавые кресты,
листвой укутает кусты,
рассеет лапки подорожников,
и, перешагивая грань
кирпично-красного величия,
найдет нарядные наличники,
и за стеклом герань.
Москва, как думочка уютная!
Тебя не зная, любит он, –
его палитры тёплый тон
невинно свеж, как воздух утренний,
и ты, придуманная, вдруг –
реальна, зрима, осязаема,
и тихий мир, в любви рождаемый,
как старый добрый друг.
Вот так мечтается под теремом
из муравлёных изразцов,
но след истории свинцов
на нашем городе потерянном,
и живописи больше нет,
и памяти добавить нечего…
Есть только тёмный холод вечера,
и в сердце тихий свет.
Опубликовано в журнале "День и ночь", Красноярск, № 5, 2014.