Те, кто умер, никогда не исчезают:
они здесь, – в сгущающейся тьме.
Бираго Диоп
Предполуночие
Теней дрожащих шаткий ряд сметён,
И мирный сон неведомым пленён.
Всё ближе миг, когда падут замки
И ветер стих у мчащейся реки.
Опять спешат к незримому порогу,
Тому, где дверь в реальности дорогу,
Те, что давно не топчут трав земли,
Но в памяти бессмертье обрели.
Они – народы – вестники эпох,
В которых не был общим даже Бог.
Сердца их воскрешают вновь и вновь:
События, в которых жизнь и кровь,
Деяния, в которых смерть и страх,
Мечтания, которым данность прах,
Искания, которым торный путь,
Дерзания, в которых жизни суть,
Моления, которым был ответ,
И рвение, которым полон свет!
Проникнут в мир сегодня как вчера,
Праэтносы, когда придёт пора.
Полночь
1. Киммерийцы
Забытый век стучится в дней заслон –
Врата времён:
и тьму, и свет времён.
Этрусских ваз рисунок оживёт,
Народ степи из бездны восстаёт.
Тот, что в тумане приходил нежданный,
Причерноморья первенец желанный.
Его воспел аттический слепец1,
И описал истории отец2.
Он – киммерийцы3 – древний Крыма плод.
Час пробил. Полночь. Призрак восстает.
Дичайшая, без вымысла прикрас,
Среди степей душа его сейчас.
В сапожках мягких, шапке-башлыке
Мчит всадник, словно ветер, налегке.
Доитель кобылиц и млекоед,
Стяжатель многочисленных побед,
Гамирра4, что Урарту5 был грозой,
Смят новой силой – скифскою волной.
Дичайший дух, не чтивший ничего…
Но изжита проявленность его.
2. Тавры
Сквозь лунный блеск
приходит новый час
Жестоких горцев, живших здесь до нас.
Над их домами растекался яд –
Приятный Деве 6 трупов гнивших смрад.
Туземцы промышляли грабежами,
И греков, не утопленных волнами,
Они спешили в жертву приносить,
Чтоб алчущей богине угодить.
Час тавров пробил. Призрак среди гор
Несёт свой кратковременный дозор.
Рисунок скал деревьями укрыт,
Там склепы, что составлены из плит.
Средь зарослей теряется тропа,
Надёжно охраняя черепа.
Столетья шли, менялся древний быт.
Жестокий культ потомками забыт.
Их души истончили города,
Да времени проточная вода.
К рассвету ближе стрелка на часах
И тавры растворяются в горах.
Час по полуночи
1. Скифы
И снова степь – народов колыбель.
Могилы в ней – для пращуров постель.
А над постелью стелется ковыль,
Что держит пыль,
до срока держит пыль.
Вот всадник бородатый и суровый,
Тот, что степи был солью и основой,
В его руке – священный акинак7.
Восставший дух ночи пронзает мрак!
Он – гордый скиф!
Бесстрашный вольный сын,
Ручьев и рек, предгорий и равнин.
Ишкуза – иудеев грозный бич.
О нём Иеремии плач и клич.
Себя же называл всегда сколот,
Сей грозный род –
безжалостный народ,
Тот, что вкушал вино из черепов,
И утирался скальпами врагов.
Тот, что носил недремлющий горит,
Понтийским полководцем был разбит.
Не знает предпочтений стрелок бег.
И призрак тает, словно первый снег.
2. Эллины
Искал иные земли и народ,
Который вел от Зевса славный род.
Пелопонесса гордые сыны,
Вкусить хотели мира и войны.
К земле, что за Геракла спит столбами,
Шли корабли, влекомые рабами.
Эвксинский Понт Элладой покорён,
Впервые с незапамятных времён.
Час древних греков. Тихо спит залив.
И призрак бродит средь ветвей олив.
Дух эллинов к Тавриде прикипел
И эту землю искренне воспел.
Крекенитида, Ялта, Херсонес,
Достойны были пышностью небес.
Афина и Гермес блюли закон,
Чтобы войны не вырвался Тифон.
Наука и ремёсла здесь цвели,
И лозы виноградные росли.
Но вечность и героев не щадит.
И эллин возвращается в Аид.
Два по полуночи
1. Готы
Далёкий север многих сыновей
Исторг из длани ледяной своей.
Земель немало битвами прошли,
Но свой язык и нравы сберегли.
С аланами сразились по дороге,
Союзниками сделали их боги.
Шли скандинавы Рим завоевать,
Но Крым осталась горстка защищать.
Час готов. На Мангупе тишина.
И словно руна в небесах луна.
А тот, кому скупое имя – гот,
В ладье
с улыбкой сдержанной плывёт.
Над городом, пустующим давно
На час отверзлось памяти окно.
О днях расцвета крепости Дори
Шум многолюдных улиц говорит.
Здесь камни на крови людской стоят,
С тех пор, когда Мангуп осадой взят.
О днях расцвета Дори шепчет нам
Шум ветра, что гуляет по камням,
Здесь стены кровь и боль в себе хранят
С тех пор, когда Мангуп осадой взят.
Дух готов растворяется во мгле,
Но продолжает в крымской жить земле.
2. Аланы
Наш древний Крым
– магический котёл,
В нём всякий род легенды приобрёл.
И асов22 поднебесный пантеон
На землях киммерийских порождён.
Их давний род – кочевники степные,
Но наступили времена иные,
Часть племени осела здесь в горах
И с готами сдружилась на пирах.
Таинственно сквозь мрак приходит ас.
Пещерный город оживёт на час.
Красивы, словно боги на земле,
Аланы жили на Чуфут-Кале.
И тем, кому пришлось в бою полечь,
На плечи водружали ратный меч.
Христа они восприняли душой
Далёкой от схизматики святой,
Не опустились до шакальих склок.
И прост, и целен был их новый Бог.
Но время мчится к цели бытия
Аланы вновь во власти забытья.
Три по полуночи
1. Гунны
Гроза империй – гуннов диких тьма
В Причерноморья вторглась закрома.
Балканы проиграв и тёплый Крым,
Был потрясён свирепым войском Рим.
Дикарский лук бил дальше и вернее,
А седла были крепче и прочнее.
Народ, что разоренье приносил,
Прозвали воплощеньем тёмных сил.
Колдуний и пустынных духов сын,
Здесь утигур – равнины властелин.
Аттила вел к расцвету гуннов строй,
Познав побед и славы вкус хмельной!
Но Галлии26 таинственной леса,
Свершили, что хотели небеса.
Пал «Старый Рим»,
а «Новый Рим» восстал –
Константинополь властью заблистал.
Хотел принять христову веру Грод,
Но отказался кротким быть народ.
Мятежный дух к сырой земле припал,
И гунн средь трав свой облик затерял.
2. Византийцы
Любимцы и избранники небес,
Забыв, что кто есть Юпитер и Зевес,
Язычников бесславию предали,
Себя же православными назвали.
Наследники прославленного Рима,
Простёрли власть до солнечного Крыма.
И Херсонес, что эллином рождён,
Был новым «сильным мира» покорён.
С брезгливым выражением идет,
Сквозь ночь Константинополя народ.
Когда же грек, армянин, славянин
В ромеев превратились как один?
Когда, забыв о древности корнях,
Построили державу в новых днях?
Запомнил мир и силу и дела,
Что Византия миру отдала.
И где добро, где зло не отличить,
Когда стремится новый этнос жить.
Безжалостно-уверен ход часов,
Ромеи исчезают в мире снов.
Четыре по полуночи
1. Хазары
Китай плодил кочевников всегда,
Текли они по миру как вода.
И среди многих этносов степных,
Был «коса», что вбирал в себя иных.
Да имя взял он новое – хазары,
Пред ним склонили головы болгары.
Дошёл до Понта, дикою волной,
Крым окрестив Хазарией степной.
Священный бубен слышится во мгле…
И Тенгри-хан вздыхает о земле.
Меж двух огней кочевники блуждали:
Менять богов арабы принуждали,
И византийцы, обещая манну,
Философа направили к шаманам.
Но победили в гонке фарисеи.
Хазар к рукам прибрали иудеи.
Ни с чем к своим вернулся Константин.
Стославной Византии
спорный сын.
Князь Святослав за разоренье сёл,
На степняков со воинством пошёл,
Их города в Поволжье, на Дону,
Разорены за прежнюю вину.
Хазары, коса, кочевой народ…
Идет сквозь ночь, как через реку в брод.
2. Печенеги
Удару молнии подобен злой набег.
Свиреп был, беспощаден печенег,
Живя всегда разбоем и войной.
Страна его – любой простор степной.
Род узами, мадьярами теснимый
И кипчаками сильными гонимый.
Потомков Бече пегая орда
На крымские воззрилась города.
Вот печенег крадётся в свете звезд.
Чтоб опустился заповедный мост.
Пачинакиты – рыщущая свора,
Империи надёжная опора,
Держали в подчинении Херсон,
Чем был доволен Византии трон.
На земли россов часто нападали
В полон детей и женщин забирали.
Но Ярослав сумел разбить их строй,
С погаными вступив в кровавый бой!
Ночь поглощает призраки степные,
Но что-то помнят купола Софии.
Пять по полуночи
Половцы
Сквозь домыслы историков видны
Нам кипчаки – седых степей сыны.
Кипчак – дупло, из дерева народ.
О том легенда древняя ведёт.
Как воды ночью их волос потоки,
Но половцами звались на востоке.
Сраженье проиграв с сынами змей
Причерноморских жаждали степей.
На вздыбленном коне сидит кипчак,
Проникший через время и сквозь мрак.
Наш полуостров помнит их приход,
Несметных войск удачливый поход.
Хозяин новый распростер здесь длань,
Чтоб собирать с земли роскошной дань.
Но время их прошло и славы дар,
Когда окрепло воинство татар.
А бабы половецкие стоят
И о былом предания хранят.
Рассвет учуяв, в ночь спешит коман,
И рябью от копыт пестрит лиман.
Рассвет
Рождается с рассветом новый день,
Уходят в даль и прошлое, и тень.
Реальность открывает нам глаза
На мир, где к солнцу тянется лоза.
Ошибки бурно прожитых столетий,
Как пятна на лице тысячелетий.
Пусть призраки научат оценить,
Тот Крым,
в котором всем придётся жить.
Мы – настоящее! Единый род.
Кто с этим не согласен – путь уйдёт!
Покинет эту землю, что теперь,
Не хочет потрясений и потерь.
Не ждёт конфликтов бурных и разрух,
И девушек состарившихся вдруг,
И юношей ушедших навсегда,
А жаждет только мирного труда.
О море ждёт заботы и лесах,
И птицах, что летают в небесах!
Нам – будущее! Радостен рассвет,
Тому, кто носит в сердце мирный свет.