4.
Утром, пока вы метете манку, мама чуть сверлит тему неспешных пирков.
Папа - прячет глаза за потрепанным спидинфо,
на котором написан номер квартиры карандашом.
Ты смотришь на зазнобу свою через круглый, под ситцевым абажуром, стол
и врубаешься, что не помнишь, как ее звали: катя? маша?
Видишь, что и она в похожем недоумении,
и что это совсем неважно.
Важно - махать кораблям, океанским или бумажным,
лишь бы - за руки, на ветру.
Ходить, обнявшись, в любую жару.
Купаться? Да где угодно! Лишь бы вместе и голышом.
Длить этот лучший в мире июнь, такой солнечный и большой,
Что он чудился вечным, как твой район,
как все эти девяностые, где у каждого есть знакомый бандит.
Твой - учил тебя практической анатомии: где яремная вена
и как с полтыка попасть поддых.
Сам ты не был волчарой, скорее - некрупным псом
и скорее сторожевой, чем бойцовой породы.
И все-таки научился вот эдак оставлять телефон,
дескать, если вдруг какие уроды –
- звони, подскочим, решим вопрос.
Тебе до старости будет, наверное, важен этот пацанский форс:
жить, будто где-то есть те, за кого ты легко умрешь.