***
И тот, кто в нас глядел, как смотрят в воду,
Где были на ладони я и ты,
Кто видел всю тектонику с исподу,
Разломные горючие пласты.
Чье цейсовское зренье знает то, что
Не раз пройдется кучевой песок
Безбожно от ключичных до подвздошных,
Заляжет под двойным упором стоп
Безумной перевернутой воронкой,
Где сгрудились железно облака, -
Тот ведает, как мятликом на кромке
Мятется жизнь в чистилищах песка,
Где еле дышит звательная стяжка,
Клоня лицо к любимому лицу,
Где наша смерть гадает по ромашке,
Гася пыльцу.
Где сдует под библейскую сурдинку
Эолов злак, недлительную плоть…
Где тщится наш верблюд - в ушко песчинки,
Да не пропустит ни на час Господь.
***
1
Глянешь – обло и стозевно
На века.
Стали жесткими, как север,
Облака.
Все в пробоинах, обрубках -
Не поймешь,
Как спалось в сквозных скорлупках
Цветолож.
Распускай, Итака, пряжу
По клочку -
Ждет у врат последних стража
Начеку.
И кружит в огне бурьянный
Эмпирей -
На цепи моей барханной
На твоей.
2
Сядешь в сумерках со мною –
Как зело
Тьмой египетской подворье
Поросло.
Водка будет остро пахнуть
Мглой штрафной
В поминальной яме шахтной
Номерной.
Ком репейный, хлеб на рюмке,
Тишина.
Наших душ пастушьи сумки,
Донник дна.
****
Любовно-постоялый смеркся век.
Бивачный свет в ночи твоей оседлой
Чуть слышно за обраткой дней и вех
Мытарствует о ереси спасенья.
Но смерть свое ухватисто берет
За шиворот-навыворот, с поличным -
Скудельный злак и сердцелистный плот
С его телячьи-нежным, травно-птичьим.
Ищи-свищи: не вышло, не нашлось
Ни ангела, ни грамоты охранной.
И клонит вниз лопаточную ость
Там, где ни зги земли обетованной.
***
Ни полсловечком нам не посумерничать,
В черничной ли, в ковыльной стороне,
Ни в майские уже и ни в крещенские
На перегоне, что остался мне.
Над прежними тарелками-солонками
Коснись моей оставленной руки
И забери последнюю соломинку -
Своей строке щемящей вопреки.
***
И тот, кто плакал обо мне
При утренней звезде,
Любви любовней, льнов льняней
В подгрудной борозде,
В том обживется новый свет,
На боль наложит жгут.
Невыездной любви предмет
И свет не совпадут.
Господень небогат надзор,
Да жесток обмолот.
И время наше в мезозой
По-беженски течет:
В пробоины степей и строк,
В кордонный Флегетон.
Горюч и горек мой песок,
И дни мои - как он.
***
В домашнем архиве – Укрпочты
Открытки: целую, пока…
В пустотном моем, междустрочном,
Придонном дыханье песка
Воды износились шелка.
Зеро вынимаю каштана,
Платана засохший листок –
Любовных китайских болванов
Явление на посошок.
И нет для души балансира,
Когда – за реликтом реликт…
Давай, фокусируй, цитируй -
Навзрыд.
К тебе - ни рукою, ни взглядом,
Но даром твоим в полусне -
Серебряный крестик из Лавры,
И голубь приморско-бульварный,
И веточка мирта в окне.
…Ищи изъявленье Господне,
Вцепившись в песок понятой
Верблюжьей колючкой исхода,
Кромешной ее полнотой.
***
…Спелеет в турке итальянский кофе
Под мановеньем дорогой руки.
Клади имбирь…уже ползут к эпохе
Пески.
К тем чашкам, где горят павлиноглазки, -
Пусть энтомолог курит в стороне, -
К тем дням, когда привычной грело связкой
Все, что в окне и дале, чем в окне.
…Катала граммофонная цикада
Циркадный обод по ночной черте,
И так под граммофон лежалось рядом
В любовной позабытой слепоте.
***
Уже не меняться любви в лице,
Не слать за гонцом гонца.
И если не тянешь поэму МЦ,
Шепчешь катрен конца.
Объяла волна до сырой кости -
Уже не согреть ничем.
И парус не может над ней взойти
Каленым: кому повем?
Крадись азиатским ручным гребком,
Покуда тих океан.
…Есть где-то атолл с золотым песком,
Последний из могикан.
Где можно недлимый псалом продлить,
Не видеть в упор золу…
Да только не дан милосердный винд
Ни пловцу, ни веслу.
***
А когда за скобками двуединства
Единично впишутся имена,
То счетов и бзиков расклад ордынский
Растворится сам в сухожильях дня.
И любовну песню досвищет вереск,
Обойдясь без наших с тобой легенд,
Чтоб могли глиссировать шляпки flappers -
То ли а ля Брукс, то ли а ля Кент.
Те, что сохли рядом, рубахи-блузки,
Схлопнет время лютое до утра.
Смесь арабик мира, да хоть робусты,
Перестанет пахнуть тобой вчера.
Залетят апрелями Филомелы,
И загаром тронет отдельность плеч.
…Как продолен ветру рельеф постели,
Ибо лег песок что двуострый меч.
***
Сквозь все наши воды и глины,
Сквозь список правот-неправот
Звучит парафразом латыни:
Не все сохраняет Господь.
Он метрологически точен,
Но все ж не спасет от подмен
Ни пламя, ни слезы, ни почву, -
Пусть верует тот, кто блажен.
А здесь, где сомкнулись на горле
С твоею протравкою годы,
Плати за наглядный урок,
За воздух предательства мелкий,
Давно приберегший подделки,
Чтоб выдать их скопом и в срок.
…………………………………..
Где кофе с корицею фальши
Весь выпит до гущи дрянной,
Лишь горечь идущий обрящет
С ее небюджетной ценой,
Слабин тривиальный образчик,
Спешащий сквозь век проходной.
В легенду уткнусь головою,
Где слышно от сих и до сих,
Как носится прошлое, воя
На ложных воздусях твоих.
***
И любовь зачистят времена -
Ни зерна, мой ангел, ни рожна.
Перикатиболь на всех парах.
Дело швах.
И накапать корвалолу – в лом.
Водишь ночью паркерным стилом.
…Фальшь ализариновых чернил,
Дай мне сил.
Поздно пить боржоми и нарзан
В прошлом закутке фата-морган,
Где хоть уклонись, хоть заплати,
Но давно не имут теплоты
Годы с переметною сумой
И приплеск над ними твой и мой.
***
Тот до-минор, тот жесткий стук,
Тот вот те Бог, а вот порог -
Как громко падает из рук
Отборных яблок декалог.
Как наутек, в снега, в бега -
Всей нашей жизни недолга,
Счастливых утр, воздушных уз.
Из Пушкина мне наизусть
Скандирует песчаный цмин:
Живи один.
***
Пойдешь налево ли, направо ли -
От бивака до бивака
Моя исправная дневальная
Репатриантская тоска.
Ты помнишь речи про обочины,
Окраины, где я и ты?
…У нашей залюбовной вотчины
Теперь такое либерти,
Что ни проехать ни пройти.
И уличишь почти обыденно,
Что не возьмут утешных нот
Ни музыка моя чужбинная,
И ни Господь, и ни айпод.
***
Пусть бы в окно все заглядывал вязовый
Желтый листок.
…Зыбкая пауза, общая трапеза,
Общий сверчок.
Словно пластинку заело на «общие» -
Пальцем крутни.
…Боже, прости этот пламень мой ропщущий,
Охолони.
***
Когда-то смерть как жизнь качнется
Во мне усильем винтовым.
…Как мыслил в оны дни Га Ноцри,
Верь голубя вестям благим,
Спасай терпенье: повторимы
Любви чертоги, тени тел.
…И в тишине необозримой
Ты скажешь: ангел пролетел…
И над болотами Полесья
На небе бледно-голубом
Проступят наши дни и веси,
Где были мы с тобой вдвоем.
***
Воробей, дуралей, нищеброд,
Вечный жид захолустных зыбей,
Все тебе от ворот поворот -
Ну, забей.
А получится, болиголов
Снимет боль с неотмоленных мест,
Где давно истощился покров
До полушки заштатных небес.
И по тонкому слою годин,
Над песчаной неверностью почв
То Борей умыкнет, то хамсин
Дня черешенку в черную ночь.
***
1
И ты, и ты, мой спешный ангел,
Как воздух легких, вышел вон.
Прочь по холодному лекалу
Везет заплаканный вагон
Плацкартный рай, панамку, речи,
Набоковскую мошкару,
Твои, что мне цвели навстречу,-
И ни обжиться, ни улечься
Ребром к ребру.
2
Еще прядет над Летой Пенелопа,
Из шерсти сотворив любви ковчег.
И путь обратный сверстан и нашептан, -
Блаженный ужин, пламенный ночлег.
Кого-то держат взгляды, руки, нити
В нежнейшей долготе сторожевой.
…Дистанционный вахтенный смотритель,
Классический кузнечик портовой.
3
В каком краю очнулась жизнь
Без прежней связки, сцепки, схлеста.
Просветом крайним дорожи,
Последним проблеском подострым,
Качнувшимся за горизонт
Вне голоса, объятья, жеста.
…И не препятствует призор
Небесный.
4
В ахиллесовой пяте
Жить не можно в полноте.
Так давай, моя голуба,
От полынного раструба –
В золотистую купель.
И лети, моя, лети
Сквозь нездешние холсты,
Пользуйся шкалой Бофорта,
Не считай песок притертый
В зарукавьях высоты…
5
С веткою обрублено
Яблоко вчерашнее,
Прежде обоюдное,
Ныне проигравшее.
Ну, кружись по блюдечку
В подреберье патовом,
Под жалейку-дудочку
Смерть мою обкатывай.
6
Загляни под шестое ребро.
Заточи перьевое перо.
От земных до небесных утрат
Корни ночи в барвинках стоят
На последнем пустячном пайке.
…Лист случайный зажат в кулаке.
Скоро, скоро исчезнет и он
В безъязыкой волынке времен.
7
Ни облаков господние мембраны,
Ни под стопой шалфеи и тимьяны.
Не отразить усильем унисонным
Тебе и мне – сердцам перемещенным.
И нас с тобой не вырвать у зиянья,
И смысла не имеют расстоянья,
Когда песок иерихонских труб
Сдирает, смерти будничный подельник,
В горчичной одиночной богадельне
Твое дыханье с лет моих и губ.
8
Только схватишься вновь за соломинку -
Уплывет стебелек по воде,
Растрясется кольцо соломоново
Врассыпную по днесь и нигде.
Нет ни места, ни местоимения,
Ни судьбы для двоих запасной.
Мы с тобой хлебной зернью рассеяны
Между скорбью, волшбой и войной.
9
Всеми хлябями аки посуху,
Чуя нежность мою плечом,
По любовному двухголосию
Хоть во сне поброди еще.
Чтоб как прежде, одной охапкою,
И чтоб заполночь цвел ночник,
Может, дрогнет твой голос лайфовый
Хоть на миг.
10
Не батистовые глуби -
Неба жесткая кирза.
Дотянись, мой ангел любый
Поглядеть глаза в глаза.
С медом, с кофе, днем ли, нощью -
В мой притулок угловой.
…Призрак жизни, что ж ты вьешься
Над моею головой?
***
Вот он идет, мой день дареный,
Но прежние иначе шли.
Так зыбки все его кордоны,
Так ненадежны псалтыри.
И на последнем перешейке,
Где наших весен сухостой,
Где не сберегся белошвейкой
Шов неделимый надстрочной, -
Восточней жизни и восточней
Перекати-ее-полей
Дрожмя дрожит Господень почерк
Над степью аспидной моей.
***
Не поможет арники стебелек.
И гречишный мед по губам протек,
По склоненьям имен и лет.
Обойди пространства за ярдом ярд:
Тут тебе облом, тут тебе фальстарт,
Тут и волчий тебе билет.
Из горлА любовь что твой Ай-серез -
Фундуком с арахисом не заесть,
Не помножить на два в уме.
Но рефлекс песка в слепоте ловитв
Устраняет нежность как неликвид,
Если дело пошло к зиме.
И дурной садовою головой
В промежуток втиснешься звуковой
В одинарном размере дня.
Вот шесток сверчка для его эклог,
Вот останки райские между строк,
Остальное уж без меня.
***
Теплый воздух подладошный,
Нежный тяж, совместный сон
Как шагреневая кожа
Обмерзают с двух сторон.
Брось в былое зильбергрошик –
Только не поможет он.
Вышел месяц из тумана -
Буду резать, буду бить,
Вынул ножик из кармана –
Кто останется любить?
Вот считалочки колечко,
Чтобы вспомнилось в конце:
Ни портной, ни королевич
Не сидели на крыльце.
***
Прощания сгущенный час.
Убойный арсенал.
Уже не будет завтра нас
В любовных письменах.
И так нас долго над землей,
Ньютонам вопреки,
Держали тягой маховой
Шмели и мотыльки.
Остались от сосновых смол
Безделица, щепа.
Неважно, кто куда ушел
К чьим нежностям припал.
Ни от зимы, ни от золы
Уже не откосить.
И не сносить мне головы,
И платьев не сносить.
***
Мешкает нежность и не у дел.
Сна ни на грош.
Розности тронешь чертов предел-
Больно, да что ж,
Если всего от звонка до звонка -
Всех наших лет.
И светотень твоего позвонка
Так невозможна и так глубока,
И надо мною твои облака
Сплыли на нет.
Мне и соломинки здесь не спасти,
Только на кой
Вновь пробивает зимний пустырь
Твой зверобой?..
***
Так жизни было много
В саду ветвистых клюкв:
Сыграем в подкидного –
Семь верст любви не крюк -
Чтобы поверить снова
В тот образ, выдох, звук.
Но так остра ледышка
Когда-то нежных стран
Под зонтиком любистка
А ля Мишель Легран.
***
Как медленно ломается комедь,
Как прячутся любовные приметы.
Плоха основа, ненадежна твердь,
В поденщину прощания одета.
Поземный год - что чайник на плите -
Так выстужен, что снег на нем не тает.
…И вмятину двойную на тахте
Отыщет разве комиссар Каттани.
***
Песок засыплет по крупицам, -
Ни за понюшку табаку, -
Склоненные друг к другу лица,
И чашки всклень, и чернобривцы, -
Скрижаль не дрогнет наверху.
Окинешь взглядом время оно,
Шумерский шум его глиссад
Еще на общем небосклоне -
Любовь и сон тому назад.
Наш век ушел. Плакун-травою
Не приманить июльских пчел.
И лишь с тоскою под полою
Летит над летошной лихвою,
Как пасынок любви, глагол.
***
Закончена, мой друг, навек эпоха
Твоя во мне.
Еще заметен холостого хода
Звук в тишине.
Что ж, не годятся влажные сугробы
Для Афродит.
Бежит нелепый пустотелый обод,
Звенит - звенит.
Так странно, что за тысячи парсеков
Все слышен звон.
Его покатит грека через реку,
За Ахерон –
(Он знает, вечно до смертей охоча
Та сторона) -
За наше лю-, за наше -блю, за горечь
Пустого льна.
***
Простить и отпустить, перекрестив трикратно,
Все то, чем жизнь твоя была для многих дней.
Пусть из других миров, уже невероятных,
Любовь нас бережет всей зоркостью своей.
Простить и отпустить – просты мои молитвы.
И воздух милосерд в небесных округах -
То прянет лепестком, то ласточкой окликнет
На давних берегах, на долгих берегах.
***
Любовно, созвучно, запястно…
Концов не найдешь.
Распалась червонная стяжка,
Как ломаный грош.
Живи захолустным попкорном
До новой весны.
Но снов саксаульные корни
Ливийски длинны.
…И вдруг - пиктограммой карданной -
Крушинницы вспорх
За давешней, летнею рамой -
Врасплох.
***
1.
В том нашем прошлом, нашем изветшалом,
Где высохли и слезы, и духи,
Мы взвешены, смотри, такой печалью,
Как пятилистник на кусте, легки.
Мелькни за веткой клетчатым беретом,
Прощальным поворотом головы,
Когда вещает укрощенным светом
Не промысел, а вымысел любви.
2.
В каком сверчково-чабрецовом чате
Мы встретимся, покуда на земле
Не сорваны сургучные печати
В почтовой мгле?
Чтоб с утреннего майского балкона,
Ко лбу приставив козырьком ладонь,
Увидеть, как шиповник вверх по склону
Бежит, себя не помня, за тобой.
***
В очертаниях бывшей любви
Только рытвины да пустыри.
Словно вытравлен след сулемой –
Твой и мой.
Ни окна, где огонь да герань-
Пошехонье, обрыв, глухомань.
Как и не были наши азы.
Ни горошинки, ни стрекозы.
Ни какого-нибудь воробья.
И ни жажды ничьей, ни ручья.
В очертаниях бывших времен
Не берет частоту телефон.
Да и воздуха там не возьмет
Черный год.
Это время тотальных подмен,
Пустоты моросящий рефрен.
На библейский смотри монитор:
Дунул ветер - и стер.
***
Обрушились колодезей колеса
На всю твою печаль, Экклезиаст.
Ни ласточка с корицей не вернется,
Ни подалирий парус не подаст.
Опять дуплетом - незачем и нечем -
Ни миндалю, ни каперсу в руке.
Пратекст любви, ячменевый кузнечик
Угасли на песчаном образке.
Так отпускай по смерти неоглядной
Все то, что никогда и никому.
…Двугласье ханаанских виноградин,
Тепло ли вам лежать по одному?
***
От прежних воздушных шторок,
От наших за ней теней
До линии фронта сорок
И тысяча - до твоей.
Уже совершен любовью
В ничто затяжной прыжок,
И смертный раствор Люголя
Мой завтрашний свет прожег.
Без ангельского подхвата
С утра и до полусна -
Тройчатка моя, токката:
Смерть мамы, тебя утрата,
Война.
***
Ну, покажись павлиноглазкой
С некамуфляжною окраской,
Чуть-чуть помедли на углу,
Зависни над последней встречей
И улетай к себе под вечер,
Пыльцой задев мою скулу.
И уноси к печали вящей
Дней разворот позавчерашний,
А мне пересекать самой
Все, что стократ объяли воды,
Опресноки моей свободы,
Год, перечеркнутый войной.
***
И кто ты мне теперь, и что…
Где было горячо,
Уже не пламени приcчет
И не зола еще.
До сердца выгорел иссоп,
Горчичный зверобой,
Но пепел и доныне тепл,
Развеянный тобой.
***
Полушечною побирашкою -
В любовном платье, во плоти -
Приходит жизнь позавчерашняя
Класть в рану беглые персты,
Кружить причастием страдательным
До сокрушительных омег,
Черемушным похолоданием
На мой и твой обмолчный век.
***
От декабрьских ид
До моих погод,
Может, отболит,
Может, заживет.
То ли были мы,
То ли не бы-ли.
Дни глухонемы
На твоей земли.
Тщусь – ладонью – лба
И губами – сна
Там, где нет тебя,
Там, где нет меня.
***
Когда песок морзянку плевел
Сотрет с висков, коленей, скул,
Взвивайся дымом псалмопевным,
Гори, гори, мой саксаул.
В позавчерашнем поселенье
Гори до чистого листа,
Где пеночка снимает пенки
С неопалимого куста.
Где тянется с утра касатка
Черкнуть в небесный кондуит,
Ныряет вновь в лесопосадку
И по касательной летит.
***
Из мятного мелиссового полдня,
А может, к Рождеству иль Покрову
Я позову тебя,уже безмолвно,
И ты придешь, когда я позову.
Рука в руке сквозь воздух немрачимый
Проводишь до нездешних тополей,
Не помнящих о том, что мы чужими
Успели стать когда-то на земле.
***
Я помню, как вела возможность
Нас превышавших величин,
Когда мы были в руце божьей
И хороши, и горячи.
Учусь не связывать с тобою
Ни клик вьюнка, ни блик левкоя,
Вершу житейское тканье –
Почасовое устьевое
Освобождение мое.
Ищи-свищи, не зная броду,
Сквозь сомкнутый над сердцем год
Лист путевой своей свободы,
И список кораблей, и лот,
И музыку среди пустот.
***
Земля моих свобод
Безвидна и пуста.
…И человек не тот,
И музыка не та.
Болтай, открывши дверь
В дурное дежавю,
Для списанных тетерь
Подобное жилью.
Тяни в подменный дом
Иллюзий барахло,
Оптический фантом,
Безумное гало.
***
Выбегаешь из скворечни -
Как тебе навстречу:
Только облака оплечье
В нашем междуречье,
Только мелосы акаций,
Сосен придорожных.
Под подушечками пальцев
Холодеет воздух.
Эти губы не для ночи -
Для горчащей ноты
Флогистонных одиночеств
Птичьего полета.
Кофе пей без кофеина,
Чтоб дышалось ровно.
Шепчешь, шепчешь, шепчешь имя
Родинок укромных.
…Поцелуй неисцелимый
Вместо послесловья.
***
...И слушает ангел вполуха,
Подштопав судьбы интерфейс,
Как сыплются с неба полушки
Давнишних чудес.
Любовью вчерашней омыться,
В другой просочиться объем
Подобно стрекозам и птицам
В июньском - таком голубом.
***
Как росло в тиши двузвучье
На гречишном на меду.
Ты и я – прогоркший случай
В чартерном твоем саду.
Не согреть ни год, ни вечер -
Как в объятье нежилом -
Ни сердечным, ни овечьим,
Ни надоблачным теплом.
***
Исчез дозорный смысл,
Нас много лет подряд
Вытягивавший из,
Протягивавший над.
Уже бегут к концу
Года из чугуна.
Ну что ж, тебе к лицу
Шиповник без меня:
Как давешний обет
Осекшихся времен,
Как прежде-нежный свет,
Летевший на рожон.
***
И мельницам божьим хватало муки,
Когда мы были близки.
И ангел стоял за спиной твоей,
Чтоб чаю подлить скорей.
И вот несешь свой заштатный скарб,
Включаешь миражный скайп -
Мгновенною бабочкой сесть на далекое это плечо,
А может быть что-то еще…
***
Снова май сумасшедший сиренями хлещет
По щекам невозможные сны.
Не поможет любви, так бездарно ушедшей,
Формуляр правоты и вины,
Только света остаток - то зимний, то майский -
Пусть не тот, что гудел в тетивах.
…Кто на чем спасовал, устранился, сломался -
Все починится в божьих садах.
Даже чашек дуэт костяного фарфора
С общей трещиной в тысячу лье,
Даже пагубы сдвоенного невермора
В их кромешном нещадном числе.
***
В том нашем прошлом, нашем изветшалом,
Где высохли и слезы, и духи,
Мы взвешены, смотри, такой печалью,
Как пятилистник на кусте, легки.
Мелькни за веткой клетчатым беретом,
Прощальным поворотом головы,
Когда вещает укрощенным светом
Не промысел, а вымысел любви.
***
В каком сверчково-чабрецовом чате
Мы встретимся, покуда на земле
Не сорваны сургучные печати
В почтовой мгле?
Чтоб с утреннего майского балкона,
Ко лбу приставив козырьком ладонь,
Увидеть, как шиповник вверх по склону
Бежит, себя не помня, за тобой.
***
Черненые линии наших колец,
Две пары дневных сандалет…
Скрываешь любовь, как дурную болезнь,
И веруешь в божий ланцет,
В движение точное вышней руки
В ниспосланный новокаин.
Дождусь – по черте побегут васильки,
Маршрутом своим вековым
Цитатный серебряный ток лебеды,
Плацкарт ненадежный воды,
Минуя превратный изменчивый карст
Вчерашних любовных пространств -.
Покинет ли бабочка мой перстенек,
Допишет «Прощальную» Гайдн -
Цвети эфемером, кольца ободок,
Над грубыми швами играй.
***
Май тридевятый невиноватый,
Пустоши, нашатыри.
Сколько с тобою без наших подхватов,
Без «говори, говори»...
Это и вправду на уровне бреда –
Так разбросать впорожне
Призвуки чуда, совместные рейды,
Близость и речь иже с ней.
Ходит по дому воздух предзимний,
Лязгают лет буфера.
Где она, ангела анестезия,
Та, что спасала вчера?
Кто на кого в этой жизни завязан? -
Длится глухое пике.
Взглядом встречаешься с утренним вязом,
С вязом – и больше ни с кем.
***
И не согреть ничем, и не согреться
Меж перекличек времени и места,
Меж косвенных и прочих падежей.
Как рухнула вся жизнь в одно касанье
Мизинца то ль Кассандры, то ль Массандры,
И не поправить ничего уже.
Что в пересчете плотском и воздушном
Оставит нам Господь великодушно? -
По связанному криво узелку,
Где нежности бряцает ложка-кружка, -
Живого света черствую краюшку
И времени щебенку и кирку.
Смотри, сверчок на реверсе обола
О вечности лукавит, о любовной,
Немотствует вечерний кипарис
В чужом краю, где выпиты мускаты
Из легкого кувшинчика мускари,
Навеки перевернутого вниз.
***
Неподъемны, боже правый,
Ни стило и ни крыло.
Вот лежит твоя панама
Словно прошлое тепло.
Не ходи по косогору,
Не вдыхай вдвоем жасмин.
…Как отбрасывает штору
От оконных крестовин,
Как мятется за грудиной
Полутемень-полужизнь.
И стоишь с душой повинной,
На горошинке дрожишь.
***
ПОЧТИ ЧАСТУШКА
Словно ветром сдуло чары,
Шуры-муры хмеля.
Как Ахматова - перчатку
Не на то надела.
И над плюшем одеяла -
См. у М.Цветаевой -
Шепчет клен мне: елы-палы
И по тексту далее.
....................
Только дела больше нет
До его ремарки.
Где мой дамский пистолет
Иль хотя бы паркер?
***
Ты пройдешь поле плача в ночных сероглазых лугах,
Где во многость печалей вторгается небо бесшовно,
Где вращаются круги, и сносит на этих кругах,
Где тоска безрежимна, любовь, как сирень, безусловна.
Вот бузок, что сгребли и везут на селянских возах,
Чтоб под ноги бросать, под незримые слезы босые.
Проживает в деталях любовь, в мелочах и азах,
Оставляя на сердце зарубок года световые.
Где-то райские кущи парят, даровой вертоград,
И шалфейное небо качается над головою.
…Никнут чайные ложечки в чашках у запертых врат,
И кружит на юру бесприютном гнездо ветровое.
***
Скворец заоконно-акынный,
Таскатель травинок сухих -
Секундная дрожь нитевидных
И крупный гребок маховых.
Поддержан аккорд за аккордом
Уклад осиянно-простой,
И горлышком небо подперто,
Скворчиной сцепной хрипотцой.
А слева и справа – безодня*,
Куда ни шагни, ни приляг
В раскладках, когда-то любовных, -
В моих облаках забубенных
В свинцовых моих клеверах.
*безодня (укр.) - бездна
***
Вдали от наших беглых зим и весен
Мой стол и крест.
И облаков летит кончерто гроссо,
Как в твой приезд.
На майские жара сбивала с толку
Пчел и цикад.
Надень свою зеленую футболку
N лет назад.
Достань весну из рваного кармана,
Скажи ей кыш
На перекрестках воздуха и камня
Кривых отчизн.
***
Не поминай ни лихом,
Ни лыком между строк,
Подряд или вразбивку,
Ни в личку и ни линком,
Раз укатали сивку -
Пусть катит со всех ног.
С конца ли, от начала,
Донец ли, ли щебеня…
Как плакали, как звали -
Не поминай меня.
***
Нет, ни вербочки, ни руки,
Ни рукав и ни плечо.
Ты найдешь меня по звуку
На окраине фейсбука
Или где-то там еще.
А в телесном, а в подлунном
В полутьме ли, поутру ли
Не стоптать башмак -
Лайки вместо поцелуев.
Вместо жизни - лайк.
***
Шиповник словно Амундсен во льду.
Тягучий шмель на холостом ходу
Не высмотрит за тридевять земель
Рассыпанного чуда нонпарель.
Но в голых гнездах наших верст и ниш
Я помню, как ты смотришь, как ты спишь,
Мирт на балконном столике и лавр, -
И день еще так длинен и двутавр.
***
Тот до-минор, тот жесткий стук,
Тот вот те Бог, а вот порог -
Как громко падает из рук
Отборных яблок декалог.
Как наутек, в снега, в бега -
Всей нашей жизни недолга,
Счастливых утр, воздушных уз.
Из Пушкина мне наизусть
Скандирует песчаный цмин:
Живи один.
***
Ты хоть оглянешься, мой ангел,
Из чуждых нежности широт
На дальнее уже дыханье,
На прежний воздух надгортанный,
На этот долу павший год, -
Любви горчайшую погрешность, -
Что ж до последнего кивка
Нас помнят речи побережья
И сноски на полях цветка?
Но к нашей жизни принадлежность,
Как ты, мой ангел, далека.
В лицо растет, заходит с флангов
Моя посмертная трава.
...Ты хоть оглянешься, мой ангел,
На то, что было ты и я?
***
В очертаниях бывшей любви
Только рытвины да пустыри.
Словно вытравлен след сулемой –
Твой и мой.
Ни окна, где огонь да герань-
Пошехонье, обрыв, глухомань.
Как и не были наши азы.
Ни горошинки, ни стрекозы.
Ни какого-нибудь воробья.
И ни жажды ничьей, ни ручья.
В очертаниях бывших времен
Не берет частоту телефон.
Да и воздуха там не возьмет
Черный год.
Это время тотальных подмен,
Пустоты моросящий рефрен.
На библейский смотри монитор:
Дунул ветер - и стер.
***
Прощания сгущенный час.
Убойный арсенал.
Уже не будет завтра нас
В любовных письменах.
И так нас долго над землей,
Ньютонам вопреки,
Держали тягой маховой
Шмели и мотыльки.
Остались от сосновых смол
Безделица, щепа.
Неважно, кто куда ушел
К чьим нежностям припал.
Ни от зимы, ни от золы
Уже не откосить.
И не сносить мне головы,
И платьев не сносить.
***
Завязаны до Божьего суда
Узлом кинжальным время и вода,
Слеза и глина.
Подбит ветрами наш синичий дерн,
Шатаются на нем заштатный терн
И горстка примул.
Ни их, ни нас ничто не защитит:
Что вымысел священных аквавит,
Что воздух пеший.
Но не исчислить многую любовь –
До узких врат, до крайних берегов –
И не прейдеши.
За линией загрудной, за губной
Мы тянемся и тянемся с тобой
Во чистом поле,
Как свитая незнамо кем струна,
Как беглого горчичного зерна
Две семядоли.
***
Подсыпь синицам хлебной манны,
Ты знаешь где, когда, каким.
И воздуху добавь осанны
И слез обочинам глухим –
Они чем дальше, тем портретней,
Уже не звук, не перст, не знак:
Там полдень птахою предлетней
Летит в ничто нигде никак,
От парадиза к парадизу -
Сквозь апатичный алфавит -
Тоской двулистною пронизан,
Синичьими хлебами сыт.
***
Все, приплыли мы с тобою,
Камертон мой, камер-сон…
Кроешь боль полынным стебом,
Держишь марку и фасон.
Прежде руку - нынче марку,
Прежде – жар, а нынче - лед.
До обрядного огарка
Сжат исход:
Так модель его банальна,
Так избит его формат,
И на всех границах жанра
Пограничники стоят.
***
Так жизни было много
В саду ветвистых клюкв:
Сыграем в подкидного –
Семь верст любви не крюк.
Но не поверить снова
В тот образ, выдох, звук.
И так остра ледышка
Когда-то нежных стран
Под зонтиком любистка
А ля Мишель Легран.
***
Без подпорок, без мостика,
Без усилий и смет -
Все нездешнее музыка,
Все нездешнее свет.
Легкий шарф кашемировый,
Старых тяжб укорот.
…Вiдлiтати до вирiю
Подступает черед -
В облака ли родосские,
Горькой галькой на дно,
Где прикормкою бросовой -
Корнпапира зерно.
***
Залежи лишнего есть у Всевышнего
С наших времен:
Кофе с корицей ли, дикою вишнею,
Кухонный звон.
Спальни лоскутные, улицы, лестницы
Без авансцен
И семафора рубежного цейсовский
Вечный прицел.
…Мнится в прихожей знакомая курточка,
Красный рюкзак.
Где оно плачет, домашнее, утлое
В бреднях Итак?
***
Это просто пора годовщины.
Это осень моя в три ручья
Над густой тишиной перочинной,
Над одиннадцатым ноября,
Над поличным моим резерватом -
День признанья, любовь иже с ним
Едким натром частят, едким натром,
Ходасевича йодом сплошным.
***
Любовно, созвучно, запястно…
Концов не найдешь.
Распалась червонная стяжка,
Как ломаный грош.
Живи захолустным попкорном
До новой весны.
Но снов саксаульные корни
Ливийски длинны.
…И вдруг - пиктограммой карданной -
Крушинницы вспорх
За давешней, летнею рамой -
Врасплох.
***
...А ночью кладешь в изголовье,
Сто раз осмотрев напослед,
Записки сегодняшней слово
И памяти золотоцвет.
Таинственный, необратимый
Любовный задел и замес,
И жест невозможный жасмина,
Убого растраченный жест.
***
Уже остыл и чай, и взгляд
За этот долгий год.
И там, у Беллы… да, гепард -
Второго не найдет.
Так не держись за край плаща,
За катанье-мытье.
Прощай, любовь моя, прощай,
Сокровище мое.
Нам выпало немало ид
До крайнего столпа.
Пусть ангел твой тебя хранит,
И мой – хранит тебя.