Высоко, под крышей обшарпанного питерского дома на берегу грязной Фонтанки, в одной из маленьких комнат большой коммунальной квартиры лежит в своей комнате девочка Света. Она весела и белокура, ее волосы вьются крупными волнами и обрамляют чистое лицо ангела. Решетки кровати высоки, и когда она резко поворачивается, она упирается в них и остается в безопасности… Ей не страшно.
Ей не поднять голову, потому что голова большая и тяжелая. Она упирается в решетку кровати. Она почти не видит, поэтому она вращает головой, чтобы ощутить головокружение. Это забавно. Иногда стучится головой о прутья кровати. Кровать уже мала. Свете десять лет.
Ей нравиться снимать с себя одежду. Она лежит нагая и веселая и ждет маму. Иногда она злится. Когда она злится на маму, тогда она сильно кусает себя. До крови. Поэтому на ее руках незаживающие раны.
Ее мама ушла на работу, чтобы принести денег на еду и лекарства. Она моет полы в одном из кафе на Невском проспекте. На столе - учебник французского языка. Так не хочется забыть язык! Но сейчас – не до языка. Сейчас - главное Света. Ее жизнь и ее смерть.
Мама возвращается поздно, Света радуется ее приходу и тянет руки для объятий. Их объятья – их оковы. Света ночью не спит, она радуется приходу мамы, ей не до сна. Поэтому не спит и мама, она лишь пытается смежить веки, чтобы хоть немного расслабиться для долгого следующего дня. Жизнь ведь продолжается.
Мама уже на дает Свете лекарств. Пусть будет, как захочет Бог. Пусть умрет дома маминых руках. Ведь это лучше, чем интернат собеса, направление в который лежит в верхнем левом ящике буфета. Она ждет, ждет того, чего Бог никак не дает. Она не хочет брать на душу грех.
Когда-то (она уже не помнит, как давно это было!) мама возила Свету в детский сад. Там Света была с другими, лежала в группе и смеялась. Смотрела, как рядом живут другие дети. Свете было хорошо. Ее любили воспитатели. Потом Света выросла большая и тяжелая, ее стало трудно поднимать. Детский сад принимает детей до восьми лет.
Для Светы в городе есть место в интернате. Мама боится интерната, она знает, что Света сразу умрет там, и она этого себе не простит. А больше ничего нет. Поэтому она лежит она дома и ждет маму, когда та помоет полы в кафе и придет домой.
Отец ушел, когда Света была совсем маленькой. Он иногда дает денег и берет Свету на свою дачу – летом. Это мучительно. Это замечательно. Это прекрасно. Так думает мама. Так чувствует Света.
Иногда мама думает о том, как бы она жила без Светы. Иногда Света чувствует, что не нужна маме. Мама бьет Свету по лицу. Света кусает маму.
Случается, что мама ходит в гости. Там она отдыхает. Поет романсы. Она любит романсы и хорошо их поет. В юности она подавала надежды. Немного выпивает. Так, чтобы было легче. Вообще, она не пьет. Она очень сильная.
Света тоже часто поет. Она звучит. Протяжно и громко. Соседи понимают и почти не жалуются. Им очень , очень повезло с соседями.
Мама уже не спрашивает себя и других, может ли Света еще чему-то научится. Она точно знает, что может. Может научиться брать в руки ложку из маминых рук и направлять ее в рот! Может научиться хитрить и молчать, когда ждут , что она будет петь! Может протянуть руки вперед на вопрос, любит ли она маму. Конечно, она может.
Впереди есть свет. Мама знает, что скоро откроется такой центр, куда она может возить Свету на целый день, а вечером забирать домой. И тогда она опять сможет работать на нормальной работе, ведь у нее высшее образование. И, может быть, вспомнит французский язык. Он такой красивый. Только когда и где откроется такой центр, мама не знает. Но знает, что скоро. Ей говорили, что скоро. И это прекрасно. Она ждет. Впереди есть Свет.