Война, тяжёлый потный труд и мокрые рубахи,
война всё дальше дым родных вам сёл,родных корней
и кто скорей не доживёт,при первой же атаке
тот и разменная монета нынешних идей.
Мы эту высоту возьмём и ляжем удобреньем,
но я осознаю значение смертей
а, тот, что рядом,молодой,под Сталинским про зреньем,
трясётся, хочется побыть поболее живей.
-Ты ляжешь -говорю ему чуть, чуть нажав на глотку-
но перед этим встанешь,ты- не лучше всех других,
а маме командир напишет как герой высотку,
брал сын, смертельно раненый ,был лучше остальных-
Он что-то говорил,что он ,один у мамы,
но я о жалости не знал,Я вырос сиротой
играли мы -эаточками-, росли травой -бурьяном
и часто наши ножички вдруг чувствовал чужой.
Мы окопались и лежим ну ,что за оборона
их пули прочно штопали к земле наши тела,
а, души поднимались в высь без всякого урона,
тянули клиньями на юг,им хочется тепла.
Я обернулся мигом, но бойца не обнаружил
неужто этот сукин сын попёр под трибунал,
для тех кто в зад ногами полевой суд ,быстро служит
и мне неловко -всё же я его не воспитал.
А будет там вот так,что не в реке воды напиться
НКВДе прочтёт псалом да окропит золой
и старшина закончит- два на два, зазря трудится,
и затянутся не дадут ,расстрел и с плеч долой,
Нам не даёт подняться дот,к нему не подобраться,
он косит нас,как мы косили травы по утру
роса кровавая хлестнула нужно подниматься,
кому-то на себя взять крест, кому-то одному.
Тут командир не даст приказ закрыть щель пулемёта
и вдруг я вижу тот, что рядом вроде впереди
вжимается в родную твердь на правом фланге дота
действительно уверуешь и в господа -еси-.
Ты только доползи родной,Вся рота не дышала
к тебе на грудь уже сорвалась красная звезда,
он крикнул и с гранатой лёг на щель,что раздавала
вот так у русских в каждом есть уральская руда.
И РОТА ВСТАЛА КАК ОДНО,одно на всё сознанье
и мы дрались за высоту уже на высоте
спасибо тебе мальчик,а вообще по умолчанью
тут я упал в окопный грунт лицом к сырой траве.