Лев Гезин
"МЫ - ДЕТИ солдат ПОБЕДЫ", 2012г.
На снимке 91955г.) - взвод солдат в ШМАС.
Автор - в верхнем ряду второй слева.
МЫ – ДЕТИ ВОЙНЫ
Часть 4
(Октябрь 1955 – ноябрь 1958г.)
Глава 1
На службу в Армию
В конце сентября Тула провожала новобранцев на службу в Армию. Меня никто не провожал. Родители были далеко, а сослуживцы были заняты приёмом зерна нового урожая. Играла музыка. Родители прощались с детьми.
На железнодорожной станции Тулы посадили нас в теплушки - маленькие товарные вагоны, приспособленные для перевозки людей. В вагоне были сделаны полки, вверх в два ряда, каждая из которых вмещала десять человек. В каждой десятке был старший. Вечером поезд тронулся. Куда держим путь никто не спрашивал, да никто из сопровождавших нас военных и не сказал бы. Были остановки в Смоленске и Минске. Поезд двигался только ночью. Высадили нас из вагонов тоже ночью.
Глава 2
В школе младших авиационных специалистов (ШМАС)
Утром мы узнали, что находимся в Литве, недалеко от Вильнюса, в авиационной школе младших специалистов. В 1955 году в авиации служили 5 лет, а на флоте и того больше, 7 лет. Ведь прошло не так много лет после окончания Великой Отечественной Войны 1941-1945 годов. В школе надо было постигать профессию радиомеханика самолётного оборудования в течение одного года и двух месяцев. Вскоре был издан указ о сокращении срока службы в войсках. В авиации стали служить срочную службу три года. Нам обучение в школе уменьшили до семи месяцев. В школе учили по всем специальностям, относящимся к обслуживанию и ремонту самолётов истребительной авиации. Наша рота готовилась к обслуживанию и ремонту радиолокационной станции управления оружием. Надо сказать, что в нашем взводе было четверо с техническим образованием, один с высшим, остальные, закончившие десять классов. Командиром взвода был старший лейтенант - хорошо подготовленный спортсмен. Позже мы узнали, что он мастер спорта по спортивной гимнастике и прошёл всю войну разведчиком в пехоте от рядового до старшего лейтенанта. На параде, 7 ноября 1955 года, мы увидели на его гимнастёрке боевые награды: ордена Боевого Красного знамени, Красной звезды и медали за взятие Варшавы, Берлина, Праги. Только орденов было шесть! Режим в школе был следующий: утром физзарядка с километровой пробежкой, затем умывание по пояс, завтрак, четыре урока, обед, четыре урока, ужин, различные мероприятия культурного плана до отбоя, отбой.
Первый месяц проходили курс молодого бойца, т.е. устав, строевую подготовку и специальные предметы, относящиеся к устройству самолёта. После принятия присяги, а это произошло в торжественной обстановке 7 ноября 1955 года, изучались в основном предметы радиотехнического цикла. Хочу отметить, замечательное преподавание всех без исключения предметов. Преподавание вели офицеры, закончившие академии и бывшие фронтовики. Лекции давались настолько обстоятельно, что описывалась работа каждого элемента в радиотехнической схеме и что произойдёт, если изменить его параметры. Практические занятия проводились в блестяще оборудованных лабораториях, оснащённых самой современной техникой. Опять же хочу подчеркнуть, что практику давали исключительно грамотные специалисты, которые в нас сразу же закладывали государственную ответственность за жизнь лётчика и работоспособность техники. На территории стояли полностью загруженные материальной частью два самолёта. Большинство во взводе не умели даже паять. Научили хорошо разбираться (читать) в схемах, дали схему простого приёмника, все элементы к нему и все, в течении восьми часов, смогли спаять и заставить зазвучать приёмник. Спортивная закалка пригодилась: сделали физруком роты, участвовал во всех соревнованиях гарнизона, выступил на первенстве Вильнюсского гарнизона за шахматную команду гарнизона и небезуспешно. По результатам выступления был присвоен 2-ой разряд по шахматам. На территории части был стадион, а около здания, в котором размещалась рота, были брусья, турник. Мне лично учиться новой профессии было интересно. Постигал я все предметы легко и с удовольствием. Даже в полусонном состоянии понимал, что объясняет преподаватель. Почему оказался однажды в полусонном состоянии? В классе было прохладно и вдобавок нам, молодым людям, не хватало сна. На уроке импульсной техники я с полуоткрытыми глазами задремал. Преподаватель, майор (за 7 месяцев пребывания в школе преподаватели очень много отдали нам не только своих знаний, но и души) поднял меня и попросил повторить то, что он только что объяснял. К его удивлению, я чётко повторил то, что он объяснял. Тогда он попросил меня, как только я буду чувствовать, что начинаю засыпать, самому вставать. Вообще, все преподаватели в середине урока нас поднимали и мы делали под их руководством различные упражнения. Услышав, как я пою, меня сделали запевалой роты. Курьёзный случай произошёл 7 ноября 1955 года во время прохождения нашей роты мимо трибуны, на которой находилось руководство части и города. Старший лейтенант дал команду запевай, а в припеве должна была вступить в песню вся рота. Не тут то было. Ко мне, не совсем во время, присоединился без слуха, но с медвежьим басом, голос одного только рядового. Результат был такой, что бойцы похохатывали вместо того, чтобы петь, да и на трибуне тоже стало не скучно. Командир части, конечно, сделал замечание нашему командиру роты, но ведь они все прошли горнило той ужасной войны и не делали ни из чего трагедии. Как Вы помните, школа была в Литве и, конечно, у литовцев были свои национальные блюда. Так вот, в первые дни пребывания в части, повара в основном были литовцы, нам подали на второе блюдо к картофелю, отличную варёную селёдку в каком то соусе. Мы же были все из России и селёдку, сами знаете, в каком виде у нас едят. Кто-то попробовал, но есть никто не стал. Командир объяснил поварам, почему солдаты не стали есть, и потом нам селёдку подавали в нашем, российском виде. Семь месяцев учёбы прошли быстро и пришли экзамены. С экзамена по радиотехнике преподаватель меня выгнал за то, что я ходил и всем подсказывал, как работают схемы, указанные в их билетах. Закончил я учёбу, получив по всем предметам отличные оценки. Мне был присвоен высший разряд радиомеханика самолётного оборудования. Из нашего взвода половина учащихся закончила обучение отличниками. Были у нас и учебные тревоги. Так, однажды ночью подняли нас зимой, и мы в полном обмундировании не только бежали, но и форсировали не замёрзшую речку. Промокли, но лёгкое простудное заболевание из всей роты получили только двое. Не менее курьёзный случай произошёл в роте, когда мы узнали, что один рядовой «бегает» к командиру роты и докладывает о нашем поведении. Интересно, что фамилия у него соответствовала тому, чтобы это делать. Специально не указываю его фамилию, т.к. после того, что произошло, он перестал ходить и докладывать командиру роты. Решили мы его проучить. В помещении были двух ярусные кровати, на которые с одеялами встали два бойца. Внизу для «учёбы» встали у входа в помещение два боксёра первого разряда из Подольска. На входе в помещение встал тот, кто должен был объявить появление виновника «торжества». Один боец встал у выключателя света. «Подхалим» должен был появиться с очередного доклада от командира роты. Находящимся в коридоре была дана команда и потушен свет в казарме и при появлении фигуры на входе помещения, на неё были наброшены одеяла и началась работа боксёров, но из под одеял раздался совсем другой голос, да и рост бойца был намного меньше, чем того, кому «тумаки» предназначались. Сбросили одеяла и обнаружили, что действительно это другой боец, который каким–то образом опередил «докладывателя». Перед ним, конечно, извинились. «Докладыватель» всё понял и больше к командиру роты на доклад не бегал.
Глава 3
Служба под Сталинградом
Меня назначили старшим и целый взвод был направили для прохождения дальнейшей службы на аэродром под Сталинград.
В конце апреля 1956 года мы приступили к службе в боевом истребительном полку . Наши изделия стояли тогда на дозвуковых истребителях МИГ-17. Через некоторое время, летом того же года, появились первые сверхзвуковые самолёты МИГ-19. Появились они совсем внезапно, по крайней мере, для меня. Наверно руководство полка знало о направлении в полк новых сверхзвуковых истребителей. Такого прилёта истребителей явно никто не ожидал.
Первый МИГ-19 привёл полковник, который был главным участником показательных выступлений в Тушине. Привёл он так, что наземный радар его не обнаружил. Пришёл на низкой высоте, перед аэродромом сделал «горку»- ушёл вверх и вниз с посадкой на аэродроме. К самолёту бежали все, кто в этот момент был на аэродроме. Из кабины самолёта молодцевато выпрыгнул на крыло молодой полковник. Поздоровался и сообщил, что «представление» впереди. На подлёте находится целая эскадрилья таких же самолётов. Действительно, через некоторое время вдали, на малой высоте, появилась эскадрилья МИГ-19, которая перед аэродромом перешла на сверх звуковую скорость, в результате снесло в сторону палатки, в которых мы проживали, т. к. казарма ремонтировалась. В казарме вылетели стёкла. Самолёты один за другим приземлились. На приземлившихся самолётах стояли изделия, которые я изучал в школе младших специалистов. В ШМС нас научили не только знать материальную часть, но и её эксплуатировать. Технический персонал эти изделия не знал. Мне впервые пришлось стать преподавателем офицерского и сержантского состава как теоретической, так и практической части изделия. Вот когда я с большой благодарностью вспомнил преподавателей ШМС.
Ведь пришлось не только объяснять, как работают схемы того или иного блока, а их было 24 штуки, но и демонстрировать работу на изделии, т.е. залезать в кабину самолёта и демонстрировать работу изделия.
Полёты проводились 2-3 раза в неделю. В дни полётов, если они начинались утром, начинались они в шесть утра, нас на аэродром доставляли на автобусе. Если полёты начинались во второй половине дня, обычно в 14.00, то мы шли на аэродром пешком. До аэродрома от казармы, в которой мы жили, было три километра. С аэродрома мы всегда «топали» пешком.
В первый же день случился маленький казус в столовой. В столовой за стол садилось 10 человек. Как правило, за столом было и несколько тех, кому оставалось служить меньше года, т.е. «деды». За столом, где я сидел, в обед, один из «дедов» разделил хлеб на 10 порций, а другой крикнул «воздух». Ну мы, неопытные, вскочили и бросились на выход из столовой, а они хохотать. Действительно, это была команда разбирать порции хлеба. «Дедам» всегда доставались большие порции. Честно говоря, я никогда на это не обращал внимания. Мало этого, в столовой, те, кто увольнялся в запас, меняли на ходу свои старые головные уборы на наши новые. Все те, кто служил первый и второй годы, относились к такому обмену с пониманием. Ведь служивый ехал домой и должен выглядеть прилично.
Надо сказать о правильной постановке работы аэродромных служб. На аэродроме был большой ангар, куда, в случае необходимости, можно было поместить несколько самолётов. Вы, конечно, понимаете, что самолёт обслуживают много различных специалистов. Это вы наблюдаете, когда летаете в служебные командировки или на отдых. Лично моя задача состояла подготовить самолёт к вылету, т. е. проверить работоспособность изделия и в случае обнаружения неисправности, её устранить. Залезал в кабину самолёта, включал изделие, убеждался в его исправности и только тогда лётчик имел возможность заменить меня в кабине самолёта. Если обнаруживалась неисправность, то определялся блок, который вызвал неисправность, снимался он и бегом в ТЭЧ ( технико-эксплуатационную часть ), которая находилась в ангаре. В ангаре находилась точно такое же изделие, полностью в рабочем состоянии с подключёнными к нему измерительными приборами. Включал изделие, проверял его работоспособность. Если изделие было полностью работоспособно, то выключал его, снимал аналогичный блок, принесённому мной с самолёта, ставил принесённый блок, включал изделие и убеждался, что неисправность в этом блоке. Оставлял неисправный блок специалисту ТЭЧ в изделии. Исправный блок доставлял на самолёт, устанавливал его, проверял, что изделие работает исправно, после чего в исправности должен был убедиться лётчик. Как правило, после полётов, блок, взятый в ТЭЧ, снимался с самолёта и возвращался в ТЭЧ, а блок, снятый с самолёта, возвращался на самолёт. Работники ТЭЧ успевали за время полётов или до следующего лётного дня, устранить неисправность. Дневные полёты обычно заканчивались в 14 часов. Если не было замечаний лётчика, то обслуживающий персонал возвращался пешком в казарму, приводил себя в порядок и в столовую на обед. После обеда час сна (мёртвый час), а затем на волейбольную площадку до ужина. Запомнились такие события в этой части. Часть располагалась недалеко от Волго-Донского канала, на который нас водили купаться и устраивали соревнования по плаванию. Летом 1956 года трижды попал в Сталинградский госпиталь с диагнозом «хронический синовиит». Лечили с помощью горячего парафина, которым мазали коленный сустав. Чуть не комиссовали. Бывало подпрыгнешь, пошлёшь мяч на площадку противника, а на свой номер опускаешься с жидкостью в коленном суставе. Или на соревнованиях по плаванию плывёшь и вдруг чувствуешь, что коленный сустав надо ставить на место. Вот правой рукой и вправляешь его. Конечно, теряешь скорость. Благодаря плаванию болезнь отступила навсегда.
Каждый понедельник ходил в наряд на кухню. Обычно попадал на мытьё посуды. Почему в понедельник. Так по понедельникам пекли и кормили нас пончиками. Ребята же, которые жили вместе со мной в палатке, получали от меня угощенье в виде пончиков.
Если читаете внимательно, то, наверно, запомнили, что я до призыва в Армию, прошёл тренировку по классической борьбе у мастера спорта Рекина и по боксу - у заслуженного мастера спорта С. Щербакова, в связи с чем имел хорошую реакцию. Я это к тому, что «деды» любили ходить на аэродром в последней шеренге, а тут, «салага», пристраивается к ним. Надо же его как-то вытеснить из своих рядов. Ну и начинают мне подставлять подножки и сами же заваливаются ко мне или к своим товарищам на руки под общий смех. Не знаю, почему они не обижались на меня, то ли я был очень спортивный, участвовал во всех спортивных мероприятиях части и занимал призовые места и не задирал нос, то ли, потому что был добрым, и всё что попадало ко мне съедобное, получали и ребята. Кроме того, очень любил и люблю честность и справедливость, уважение к человеку.
Не помню, по какому случаю, но когда старшина взвода зашёл в палатку и протянул ко мне руки, то он со своим весом более 80 кг, оказался на одной из солдатских коек в углу палатки (во мне был вес всего 63 кг). Возможно, он когда-то тоже проходил тренировки по одному из видов борьбы, но он командиру части не доложил о приятном «полёте» по палатке.
Вспоминаю, что в части служил один деревенский парень: грудь колесом, в плечах косая сажень, рост выше 180 см, отлично развитые ноги и руки. На соревнованиях по плаванию, на первенстве войсковой части стилем кроль, он, как лебедь, пролетел почти над водой сто метров, показав результат 62 секунды. Для 1956 года, я думаю, что это был результат, который должен был привести его служить в общество «ЦДКА». О дальнейшей спортивной судьбе его я не знаю.
Глава 4
Служба в Ростовской области
Не знаю почему, но в декабре 1956 года, меня и ещё одного бойца посадили в самолёт ЛИ-2 и отправили служить в учебную часть на аэродром в Ростовскую область. Похоже, что пассажирская часть самолёта не отапливалась, и мы вышли из самолёта на полусогнутых и подмороженных ногах. Летели в сидячем положении более двух часов.
В части все самолёты были дозвуковые: МИГ-15 и МИГ-17. Часть самолётов была «спарками», т.е. для размещения лётчика-инструктора и ученика. Чтобы попасть в боевую часть ученик должен был самостоятельно налетать определённое количество часов. Покрытие аэродрома было не самое лучшее: сварная конструкция из металлических листов с множеством круглых дырок. Инструкторы и обслуживающий технический персонал с семьями жили в двух этажных домах. Молодые лётчики-ученики жили в маленьких домиках. Сержанты и солдаты срочной службы жили в казарме. В части хорошо был развит спорт: работали секции бокса, борьбы, волейбольная, баскетбольная, футбольная и соответственно команды: волейбольная, баскетбольная и футбольная. В казарме стояли столы для игры в настольный теннис. На территории части находились площадки для игр в волейбол, баскетбол и футбольное поле. В части была художественная самодеятельность, которая включала в себя офицеров, членов их семей и солдат.
Полёты проводились ежедневно. Получив достаточный опыт дневных полётов, т.е. налетав определённое количество часов, переходили на обучение лётчика летать ночью. Дневные полёты заканчивались к 14.00, а затем свобода. Свободу я использовал: принял участие в тренировках по боксу и борьбе, играх в волейбол, баскетбол, футбол и настольный теннис. В то время в наш полк прибыло пополнение молодых лётчиков-лейтенантов, в основном москвичей. Ребята были спортивные и заняли достойное место во всех командах гарнизона. В волейбольной и баскетбольной командах, я один был из солдат, остальные были молодые офицеры и офицеры-инструкторы. Так как команды гарнизона принимали участие в соревнованиях по различным видам спорта на первенство дивизии, Северокавказского округа, то я посетил многие места Ростовской области. В футбольной команде играл правым нападающим, но вскоре занял место в воротах. Тому были две причины: первая – не люблю когда «простыню при жизни тянут на себя». Это когда в команде любят водиться до потери пульса, до потери мяча, забывая о том, что играет команда; вторая – вы наверное помните, что я часто стоял в воротах и неплохо и, что кумиром у меня был вратарь московского «Динамо» Алексей Хомич. Команда от моего перемещения выиграла. Она везде выигрывала с разным счётом, т.к. насколько я помню, что больше двух мячей за игру я не пропускал. Надо сказать, что волейбольная и баскетбольная команды были тоже хороши – они ни кому не проигрывали. Принимал я участие в соревнованиях по лёгкой атлетике, шахматах и настольному теннису. В соревнованиях по прыжкам в высоту на первенстве дивизии занял третье место. На первенстве гарнизона по шахматам занял первое место. Был чемпионом гарнизона по настольному теннису до тех пор, пока служить не прибыл один эстонец, который блестяще играл в настольный теннис. За время службы получил пять дипломов.
На всех праздниках выступал на сцене не только гарнизонного клуба, но в других населённых пунктах. Запомнилось, как меня переодели в штатский цивильный костюм, наклеили усы и вручили тросточку. Я исполнил песню «Чико - Чико из Порто - Рико». Вокал – это моё хобби по жизни.
Памятные моменты из службы в этой части:
- за отличную службу дали 10 дней отпуска. Отпуск совпал с уходом в запас моего командира подполковника – замечательного человека, прошедшего в качестве лётчика ВОВ, награждённого за боевые заслуги орденами и медалями. Ему с семьёй предстояло переехать на постоянное жительство в г. Ростов. Выделили ему машину для переезда. Помог я загрузить вещи и в путь на Ростов, а оттуда на поезде до Москвы. Это случилось на третьем году службы;
- однажды молодой лётчик катапультировался из самолёта. Самолёт сам совершил посадку, докатился до реки, развернулся и сгорел. Лётчик так объяснил ситуацию: самолёт вошёл в штопор, т.е. стал неуправляем. Вероятно, за счёт резкого изменения нагрузки при катапультировании, самолёт пошёл по прямой со снижением и сел в чистом поле, недалеко от речки, развернулся и сгорел. Лётчик получил повреждение спины во время катапультирования и попал в госпиталь; был уволен. Вообще-то лётчиков тренировали на тренажёрном устройстве, где была четверная перегрузка. Лётчик закреплялся в сиденье катапульты, а затем взлетал над землёй на 4-е метра. Проводил занятия с лётным составом инструктор. Кроме того, в здании был класс, где имитировалось полётное задание;
- однажды, во время тренировки по борьбе, которая проводилась в казарме на расстеленных матах, к краю матов подошёл дежурный старшина и протянул руки ко мне. Хотел стащить меня с ковра. Старшина был ростом 195 сантиметров и весом более 100 кг. Как вы помните, во мне было всего 63 кг при росте 180 см. Старшина не успел опомниться, как оказался на лопатках. Я применил полусуплекс для его полёта. Раздался громогласный хохот всех, находящихся в казарме. Старшина не только не обиделся, но посмеялся вместе со всеми;
- во время тренировки по боксу, а тот же старшина тоже тренировался, тренер поставил меня к нему спарринг партнёром, я наношу ему удары, он до армии боксом не занимался и пропускаю удар в грудь. Поднимаюсь в воздух и закрываю «амбразуру». «Амбразурой» была духовка русской печи, которая отапливала помещение. Под общий хохот всех тренирующихся отлетаю от печи и удачно приземляюсь;
- пришёл тренироваться в секцию бокса представитель Украины, у которого замашки были ярого националиста, можно сказать фашиста. Ростом он был небольшого, весом не более 63 кг, сложен не как спортсмен, но не любил ребят другой национальности и часто обзывал. Дошла и очередь в его высказываниях по национальному вопросу и до меня. Тренирующиеся в секции по боксу это слышали, а так как в секции занимались ребята разных национальностей, то решили его проучить. Тренер поставил его ко мне спарринг партнёром. Больше на тренировках его не видели. Он был переведён в другую часть;
- не отпустил командир части домой вместе с ребятами во время демобилизации. Нужен. Скоро учения Северо-Кавказского округа. Хотел попасть в июле-августе 1958 года на сдачу экзаменов в институт, но увы и ах.
Учения прошли успешно. Я получил благодарность за работу во время учений.
Я всем благодарен, с кем работал и служил.
В конце ноября был демобилизован и прибыл в Новогиреево.
Глава 5 О службе в Армии
О службе в Армии вспоминаю с благодарностью, т.к. она сделала меня более грамотным: дала ещё одну специальность, которая стала основной по всей моей жизни. Сделала меня физически и морально более сильным. Научила нормально жить и работать в большом коллективе, состоящем из ребят разных национальностей. Вообще наше поколение так выражало свои мысли по поводу службы в Армии: «Не служат только больные и сволочи!»