Вдали, за стенами бессмысленных тревог
И политического спелого разлада,
Густой туман сшивает ленточки дорог,
Ложится тихим утром легкая прохлада.
Там как и здесь теперь желтеют тополя,
Стеля янтарный невод под ноги прохожим.
Вдыхает терпкую мечтательность земля,
А небо крошит дождь на серые рогожи.
Пабрадский сквер пропитан свежей тишиной,
Лишь подыграет птаха музыке мечтаний
Той, что по вечеру исхоженной тропой
Бредет, укутавшись шарфом воспоминаний.
В ее глазах мечта горит святым огнем,
Внутри добра и пониманий свет играет.
Она с любым заледенело-серым днем
С лихой уверенностью споры затевает.
Художник ярких поэтических морей:
Строка – то тихий штиль, то ярой бурей хлещет,
Волной свободой перемешанных кровей:
В литовском теле сердце русское трепещет.
Она глядит на мир в раскрытое окно
И любит дерзости остаповских суждений.
На кинопленках – жизнь советского кино,
На полках книжных: Пушкин, Лермонтов, Есенин.
Ей неизвестен страх пред глыбой бытия,
Здесь мушкетерский дух и сила романтизма.
Витражным блеском растекается звеня
В ней миллион оттенков импрессионизма.
Мы чем-то схожи, но в ней больше теплоты.
И в этот холод дней, растерзанных ветрами,
Она клочки моей нервозной пустоты
Латает дружбы бескорыстной лоскутами.
И важно знать, что всё в порядке, в этот раз
Не пропадет маяк доверия и силы.
И не дописан будет искренний рассказ
Ни звонким летом, ни зимою белокрылой…