Я слышал леса сильный хор
и подошёл к нему как вор,
я нёс с собой одну лишь тьму слепую,
сопротивление и спор.
Тогда мне спел его простор
костер и арку неба золотую.
Тюрьма земли была пуста,
вращаясь с чистого листа,
прощаясь и свободу образуя.
Вода в руке, рука в ручье -
мы так нуждаемся в ключе
в тот миг, когда вообще не существуем.
Теченье сквозь, горенье ввысь,
и вкривь и вкось, и врозь и вблизь,
и смысл, как лист, взмывает и танцует,
и гнев летуч, а блеск горяч,
и лес, как мост в подземный плач,
в прозрачном одиночестве пустует.
Вода бежит путём воды,
костер горит до немоты,
до края темноты, куда иду я.
Так возвращаются стихи
несовмещаемых стихий
в одну, им одинаково родную.
Я слышал хор, он не был сон,
секретный код и тайный тон,
со всех сторон мерцая и тоскуя,
нас раздевает догола
и обнажает не тела,
а след тепла и арку золотую.
И те огни, по ком я слеп,
и всех ручьев счастливый смех,
cвет тех, кому не смел сказать люблю я.