ОТЕЦ НАДЕВАЛ ЧЕСУЧОВЫЙ КОСТЮМ.
Сейчас, по прошествии множества лет,
Я старый ларец открываю.
В нём запах духов и чего только нет,
Я в детство себя возвращаю.
Тройной, с красной крышечкой, одеколон,
Отец мой всегда им душился.
И "Красной Москвы", чуть начатый флакон,
От мамы на дне сохранился.
Отец надевал чесучовый костюм,
И тёр вазелином ладони.
Затем, лил на голову модный парфюм,
Тройной,что стоял на балконе.
У белых туфлей, он зубным порошком,
И щёткой белил парусину.
Одеколоном пропитан был дом,
А значит жил в доме мужчина.
Божественный запах "Красной Москвы",
Был детям всё-таки ближе.
Осанка у мамы, наклон головы,
Как у артисток в Париже.
Когда они с папой на оперу шли,
Весь дом у окон собирался.
Она в крепдешине, почти до земли,
И ею весь двор восхищался.
Папа всё время жевал "Беломор",
Мамой он очень гордился.
Знали мы, папе завидовал двор,
Что он на маме женился.
Горькие дни победившей страны,
Папины раны болели.
А те, кто мужей не дождался с войны,
Молча, из окон смотрели.
Мы выросли в полной и дружной семье,
Детей без отцов опекали.
Им было сложнее, труднее, чем мне,
Об этом мы с папою знали.
Учёба шла так же, как и у всех,
Нас не терзали заботы.
И в массы несли заразительный смех,
Одесские анекдоты.
Все выросли, пОдняли эту Страну,
Без помощи из-за границы.
И дети с годами забыли войну,
Отстроили наши столицы.
А мне и моим закадычным друзьям,
Судьба подарила полёты.
И Родина позже доверила нам,
Страну и свои самолёты.
Ту яркую жизнь не дано нам забыть,
И ею мы будем гордиться.
А детям желаем красиво прожить,
Пусть жизнь и у них состоится.
А. Ушерович